Аритмия (СИ)

— Разумеется! — фыркает она. — Только знаешь, Кучерявый, не спеши мне сочувствовать! Ты ведь и сам в полной заднице! Хочешь новость? Дашка подала на развод.

Слышу эти слова и теряюсь на несколько секунд. Разве что сердце неистово долбится о грудину.

— Ты лжешь, — наконец выдыхаю, отказываясь верить.

— А вот и нет! Я слышала их разговор собственными ушами. Так-то!

Пока она гордо вышагивает на своих высоченных каблах до переднего пассажирского сиденья, я пытаюсь совладать с обрушившимся на меня чувством паники.

Она бы этого не сделала.

Не сделала.

Что не говори, но мы же неделимое. Существовать отдельно друг от друга… нет.

Тяжело дыша, взбегаю по ступенькам. Дергаю на себя дверь и, не разуваясь, прохожу в квартиру. В гостиной застаю такую картину: Милана и Марс, оседлав деда, громко визжат и гогочут. Только мне одному, похоже, не до всеобщего веселья…

— Когда? — задаю всего один вопрос.

— Перед отъездом, — отвечает старый, снимая очки.

— Прошла долбаная неделя! Какого ляда ты молчал?

— А тебя еще не уведомили? — выдает удивленно. — По почте или в приложении.

С-с-сука….

— Знал и не сказал мне! — сжимаю челюсти так сильно, что нижнюю аж сводит.

— Тебе хорошо известно, что я в любом случае на Ее стороне, — гундосо кряхтит он, позволяя Милане крутить ему нос. — На суде в том числе.

На суде.

Затыкаю Марселю уши и выдаю непечатный текст.

— Свою семью похерил и мою решил к чертям разрушить? — ору яростно.

— В том, что Дарина пошла на крайние меры, виноват ты и только ты, — принимая сидячее положение, сообщает ядовито.

Не знаю, чем бы закончился наш диалог, если бы не звонок Беркутова, к слову, находящегося сейчас в Китае.

— Нихао![31] — зло гаркаю в трубку.

— ЯН! ЯН! — истошно кричит этот умалишенный.

— Ты не в себе? — недовольно морщусь.

— ЯН, У МЕНЯ… ЛИСА… — бессвязно, но эмоционально тараторит он.

А у меня полный звездец!

— Она… Цветы… Лестница…

— Ты опять бухаешь, Беркут? — спрашиваю озадаченно.

— ПОЖАЛУЙСТА, ПОЕЗЖАЙ К АЛЁНЕ! ОНА УПАЛА, УПАЛА! Я САМ СЛЫШАЛ, МЫ С НЕЙ В ЭТОТ МОМЕНТ РАЗГОВАРИВАЛИ! — прерывается на нервной почве, а я тем временем пытаюсь сообразить, в чем дело.

— Не ори.

— Поезжай к ней, пожалуйста!

— Заеду, но моему визиту твоя Лисицына обрадуется вряд ли.

— Быстрей давай! — торопит настойчиво. — Она не отвечает на мои звонки! Еще и Ульяна, как назло, у бабушки. Пожалуйста, Ян, давай дуй к ней, скорее!

— Командир херов, — скидываю вызов.

Спешно прощаясь, целую хохочущих детей и покидаю квартиру предателя. По нужному адресу добираюсь полчаса спустя, и это еще притом, что дороги относительно не загружены.

Стою на лестничной площадке. На звонок никто не реагирует. Приходится открывать дверь запасным ключом, оставленным моим истеричным другом на всякий пожарный…

— Уль, — доносится приглушенное из кухни.

— Лисицына, у тебя все в порядке? — уточняю с порога.

Она не дает положительного ответа, поэтому я, наплевав на приличия, все-таки прохожу дальше.

— Нормально все? — замираю под аркой.

Ни хрена здесь не нормально. Девчонка Беркута лежит на полу посреди осколков от горшка, земли и ярких цветов. Вроде раньше они висели наверху…

— Какого… ты полезла на нее? — замечаю не вызывающую доверия хлипкую раскладную лестницу.

— Ты… — затравленно на меня таращится.

— Беркут не может до тебя дозвониться, — объясняю причину своего появления в их доме. И словно в подтверждение моих слов мы слышим рингтон ее телефона.

— Уронила. Он где-то под столом. Ааай. Что с ним? Что? — плачет, хватаясь за живот.

— Болит? — хмуро наблюдаю за тем, как она содрогается всем телом.

— Да.

— Надо встать.

— Нееет…

— Надо! — поднимаю ее, стараясь не обращать внимания на то, что вижу.

— Я сама. Отпусти. Не трогай… — противится. Возмущается.

— Идем.

— Нееет. Отпусти… Отпусти меня! — повторяет как заведенная.

— Слушай, думай о ребенке, — пресекаю зарождающийся протест. — Тебе надо в больницу. Какая разница, кто везет.

— Кто угодно, но не ты… — хрипит она, стыдливо прикрывая мокрое платье.

Воды отходят?

Стягиваю тонкий плед с барного стула, оборачиваю вокруг «глобуса».

— О Господи! Аааай… Больно! Крови нет? Нет же? — спрашивает, дрожа.

— Нет, но тебе, судя по всему, скоро рожать.

— Капитан Очевидность! — ворчит раздраженно. — Сууумка! В шкафу!

Догоняю, что речь о той самой, которую заранее собирают в роддом. Забираю ее, отодвинув дверь шкафа-купе, и выбираюсь вместе с Лисицыной на лестничную клетку.

— Помоги, а? — вручаю сумку ошалевшему мужику, проходящему мимо. Беру на руки девчонку, охреневающую от начавшихся схваток, и несу вниз.

Спасибо, что второй этаж. Тем не менее, под ноги как могу смотрю. Не хватало еще повторно загреметь с ней. Беркут такого не простит…

Пару минут суеты — и Лиса полулежит в машине.

— Дыши глубоко, — советую, когда она в очередной раз заходится криком.

Хер его знает. У моей Дашки все было по-другому. В первый раз ее вообще заранее в больницу положили. Во второй, схватки мы переносили более-менее спокойно. А тут…