Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля

Генри понимал, – у профессора есть такая зацепка, и хотел узнать о ней немедля. Он чувствовал в душе что-то похожее на то детское состояние, когда хочется капризно крикнуть: «Хочу!» и нетерпеливо стучать ногами: «Хочу-хочу-хочу!» до тех пор, пока твой каприз не будет удовлетворён.

Как девушка, напрашивающаяся на комплимент, сетует по поводу того, какая она дурнушка, так и Генри проявлял скептицизм, чтобы получить обратный результат и обрести наконец-то надежду. Но профессор замкнулся – тасовал на столе книги, перебирал в них закладки, не замечая молодого человека. Его можно было понять – он тоже имел к Генри множество вопросов о Золотом Каньоне, и тоже не получал на них ответов.

Надо было идти на уступки, и Генри в обмен на откровенность профессора осторожно рассказывал тому о своих приключениях в Золотом Каньоне: описывал пирамиду, ацтекских жрецов, и даже ритуал жертвоприношения, но тщательно обходил стороной всё то, что касалось Духа, ходячих мертвецов, и небесного огня, поражающего всех тех, кто не смог пройти испытание Кецалькоатля.

– Мистер Хэлфорд утверждает, что вы в своих блестящих заметках из Аризоны умолчали о львиной доле ваших приключений, – в очередной раз «закидывал удочку» профессор. – Якобы с вами там происходила настоящая чертовщина.

– Ну, если вы так безгранично доверяете словам мистера Хэлфорда, спросите об этом у него.

– Вы просто не хотите говорить.

– Вы тоже, профессор, не торопитесь раскрыть карты. Я вам рассказал всё, что знаю, теперь ваша очередь.

– Но вы были не совсем откровенны со мной.

– Откуда такая подозрительность, профессор? Вы наконец расскажете о том, что роднит Золотой Каньон и поиски Атлантиды?

– Ещё не пришло время говорить.

– Значит, время моих откровений тоже ещё не пришло, – разводил руками Генри, хотя больше всего на свете ему хотелось обменять свои секреты на секреты профессора.

Благоразумие брало верх. Кому рассказывать о духах и ходячих мертвецах? Человеку, который не уставал повторять: «Я материалист и верю только в реальность».

Ещё в начале путешествия Генри решил найти в лице профессора союзника для побега, и предупредил его, что из каньона никто не выберется живым.

– Бросьте, – смеялся профессор. – Я не верю в предначертания судьбы, и прочую чертовщину.

Генри не хватило тогда убедительности, чтобы перетянуть профессора на свою сторону, он понимал, – чем правдивее будут его рассказы, тем меньше будет верить им профессор, поэтому и оставил попытки.

Бывало, Генри и профессор целый день не возвращались к теме Золотого Каньона и Атлантиды, накапливая в душах нетерпение.

«Что-то он знает, не зря носится с книгами, не зря начал разговор», – думал Генри, исподтишка наблюдая за профессором, и ловя на себе ответный взгляд – такой же испытывающий и подозрительный: «Что-то он знает, что-то затаил».

Хэлфорд по обыкновению пропадал где-то в недрах других вагонов, или с девицами в своём просторном купе. Профессор был недоволен такими вольностями банкира, но он был ещё сравнительно молод и на четвёртый день путешествия поддался чарам одной из девушек, пустил её в своё купе. А Генри был стоек до последнего.

Первый опыт общения с «ночными ангелами» случился у него в девятнадцать лет, когда более опытные друзья напоили его до бесчувствия и повезли в публичный дом «посвящать в мужчины». Он плохо помнил ту ночь, но неприятный осадок остался. С тех пор он дал себе обет: никогда в его жизни отношения с женщинами не будут строиться на той же основе, на которой идёт торговля на рынке.

Один раз в Редстоуне, под влиянием Джеда и изрядной порции виски, он попытался нарушить этот обет, и тут же был наказан. Хороша была картина: две голые девицы и Генри с Джедом, в чём мать родила. До сих пор перед глазами у Генри стояла злая и едкая усмешка Алисии.

Нет! Теперь только любовь и верность! Как у Байрона:

О, дева! Знай, я сохраню

Прощальное лобзанье

И губ моих не оскверню

До нового свиданья.

Взаимно обиженные недоговорённостью, молодой человек и профессор садились за шахматы, и тогда Генри, заговорщически понижая голос, заводил разговор об Хэлфорде:

– Послушайте, вы ведь учёный, вас не коробит компания нашего гостеприимного хозяина? Он больше похож на разбойника, чем на банкира.

– Бросьте, – отмахивался профессор. – Он порядочный человек. Я понимаю, он привлёк вас к экспедиции без вашего согласия, но я право не знаю, что на это ответить. Надеюсь, он сделал это из любви к науке.

– О, да! Это из любви к науке уничтожаются палеонтологические раскопы, крадутся артефакты, похищаются репортёры. Я думаю, вы с мистером Хэлфордом подходящая пара.

– Зря вы так, мистер Шелдон, – профессор отворачивался к окну, от обиды забыв, что собирался звать молодого человека по имени.