Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля

Впрочем, сколько не прислушивался к себе Генри, а ощущения скверны так и не обнаружил. Он даже губы облизал, но ничего кроме возбуждающего воспоминания о поцелуях Луиситы не почувствовал и непроизвольно покосился на задремавшую девушку.

Кто она? Можно ли ей доверять?..

Всех сомнений и раскаяния хватило не больше, чем на десять минут, потом Генри перестал спокойно воспринимать притаившийся в сумраке сосок дремлющей Луиситы.

Почувствовав прикосновение к своему телу, девушка запустила в волосы Генри нежные и вместе с тем властные пальцы, и этим жестом вмиг разогнала остатки раскаяния.

Легко. Как табачный дым ладонью…

Следующее раскаяние продлилось чуть дольше – минут тридцать. Луисита снова дремала. Генри смотрел в прорехи в крыше, мысленно вздыхая, дивясь той ситуации, в которую попал. Вот уж воистину: «Чудны дела твои, Господи».

Снова шебуршила осмелевшая мышь. Голоса сверчков звучали не только в ночи за пределами конюшни, но и во всех углах тёмного сеновала. С минуту Генри присматривался в темноте к Луисите, потом ему показалось, что она только делает вид, что дремлет. Привстав на локте, он склонился над ней, но едва попытался поцеловать, девушка прикрыла ему ладонью рот, повторив слово в слово ту фразу, которую сказал ей Генри часа полтора назад:

– Завтра ответственный день, надо выспаться.

Глава 15

Утром Луисита схватилась со сна как на пожар. Она спала в нижней юбке и блузе застёгнутой только до середины груди. Ночью было холодно, и она накидала на себя целый ворох сена – вместе с этим ворохом и вскочила, отмахивая от себя сено как лезущих со всех сторон тараканов. На четвереньках суетливо подползла к проёму чердачной двери, глянула на станцию.

– Чёрт! – продолжая суетливо смахивать с головы и плеч сено, оглянулась на Генри. – Проспали!

Генри тоже ночью зарылся в сено и теперь сидел в нём по пояс в лёгких летних подштанниках и расстёгнутой рубашке. Сонно постанывал, потирая ладонями лицо и ещё туго соображая со сна. По-пластунски подполз к Луисите, осторожно выглянул в проём.

Возле поезда полным ходом шли приготовления к выступлению в поход. Люди генерала Сильвейры сворачивали лагерь, люди Хэлфорда по сходням выводили из вагона осёдланных лошадей. В два крытых парусиной фургона грузили деревянные ящики с надписью “DINAMIT”, тюки, узлы, запас продуктов.

В третьем фургоне сидели несколько женщин. Тент был подколот и Генри с удивлением увидел, что это были не дамочки из купе, а мексиканки среднего и пожилого возраста взятые явно не для увеселения.

– Ничего не понимаю. Хэлфорд собирается выступить вместе с генералом? – Луисита суетливо прятала вываливающуюся из блузы грудь, пыталась застегнуть пуговицы, сердито сдувала с лица пряди нечёсаных волос. – Хочет проводить его до границы?.. Я вижу только ящики с динамитом. А ружья? А револьверы?

– Они не собираются заниматься торговлей оружием. – Усевшись спиной к станции, Генри потянулся за присыпанными сеном штанами. – Их цель – Золотой Каньон.

Торопливо застёгивая блузу, Луисита шептала под нос какие-то проклятия. Повалившись на спину, Генри поднял вверх ноги, торопливо натягивая штаны. Потом суетливо разворошил сено в поисках носков, обул один полуботинок, оглянулся в поисках второго.

Старая русская поговорка, которую часто повторяла бабушка, укладывая его спать и помогая разобраться в «неразрешимых» мальчишеских проблемах, оказалась права: «Утро вечера мудренее». Ещё вчера казавшиеся неразрешимыми проблемы с утра уже не пугали, а призывали к действию.

Да и чувство раскаяния за то, что он изменил Алисии куда-то пропало. Нет, умом Генри понимал, что поступил плохо, но душа за это не болела. Впрочем, у молодого человека не было времени копаться в своих чувствах, – ситуация требовала действия быстрого и безотлагательного.

Вскочив на ноги, Генри рывком подтянул штаны, оглянулся на Луиситу.

– На этом нам придётся расстаться.

– Что ты задумал?

– Ты занимайся своим оружием, а я иду к шерифу.

Поддерживая спадающие штаны, он на одной ноге запрыгал в угол сеновала за вторым полуботинком, подцепил его ногой.

Луисита наконец справилась с длинной чередой пуговиц на блузе, босой ногой поддела валяющуюся в сене верхнюю юбку, подбросила её вверх, ловко поймала:

– Я сказала всё, что знаю о местном шерифе. Если ты не понял, повторять не буду.

– Девушка, которая находится в плену у Хэлфорда – дочь дона Сильвио Азеведо. – Морща от усердия нос, Генри застёгивал брючный ремень. – Даже если шериф так продажен, как ты говоришь, он должен будет что-то предпринять чтобы освободить дочь одного из самых влиятельных людей в Аризоне.

– Это при условии, что влияние Хэлфорда не окажется сильнее.

Генри снова заколебался. Эта девчонка постоянно ввергала его в сомнения, и в этот раз её слова снова не были лишены резона. Он приноровился было застегнуть пуговицы на брюках, но так и замер с пальцами у гульфика, размышляя о словах девушки.