Аркадий Бухов

Но когда наступала ночь и помощник бухгалтера засыпал. не было такого человека в городе, какого бы он не видел во сне, не переговорил с ним и не устроил дальнейшую его судьбу.

— Я сегодня вашу Наточку во сне видел. — прибегал он к податному инспектору, — будто бы лежит она на столе, кругом цветы, а сама ногой что-то делает.

— Ну что может семилетняя девочка ногой делать… — смущался за поведение дочери во сне чужого человека податной инспектор. — Это, наверное, к здоровью.

— Не знаю, не знаю, — старался соблюсти все формальности помощник бухгалтера, — мое дело было рассказать, а вы уже сами смотрите.

Девочка продолжала вести нормальную жизнь. Прошло два года, и в один из июньских дней она тонет в реке, около моста. Тогда быстро вспоминался сон, и убитый горем отец рассказывал знакомым:

— А вот многие не верят… И я тогда не поверил, что есть вещие сны. Приходит он ко мне и говорит: лежу, говорит, я с цветком, около меня стол, а за столом ваша Наточка ногой шевелит… Замечательный человек. И многим он так предсказал. Живет здесь и пропадает… В столице такой человек рублей триста в месяц зарабатывал бы да проценты… А здесь что толку? Болото.

Помощник бухгалтера тщательно записывал свои сны. Взял из конторы прошнурованную книгу и под нумерами вписывал все, что касалось близких или незнакомых, но уважаемых людей. Налево — в расход — легкие сны, предвещавшие кражу или помолвку, направо — в приход — заставлявшие думать о преждевременной смерти иди о тяжелых родах.

И когда что-нибудь случалось в городе важное, о чем он не сумел раньше увидеть сон, он обижался, запирался у себя в комнате и упорно рылся в книге.

— Третьего февраля видел Мотягина в туфлях и с ведром… Четвертого — Никитину в яме, шестого — Бобурина с семейством — будто они по лугу бегали за зайцем… А о Намухине ничего. До марта ничего. — Потом пересматривал снова книгу и начинал явно придираться. — Виноват, виноват, виноват… Вот тут семнадцатого января видел Пестрикова с каким-то человеком, будто удил рыбу и ел мороженое… Может, это не Пестриков. а Намухин и был, как сейчас помню — черненький такой и все плечо вперед выставлял… Конечно, он… Пойти рассказать.

И сам Намухин. выслушав историю сна, ужасно сожалел, что помощник бухгалтера не предупредил его по своей халатности заранее о возможных осложнениях на службе. Тем более что мороженое — это уже явно к служебным неприятностям.

Тот же помощник бухгалтера в один из больших праздников, когда все население города было взволновано скандалом с местным директором гимназии, рассказывал, что еще третьего дня…

Довольно о помощнике бухгалтера. Я видел людей, которые в области применения своих снов к реальной жизни стояли головой выше его.

* * *

Я мог бы это смело сказать об одном из своих товарищей. девять лет пробывшем в университете и благодаря обилию вещих снов державшем в вечном страхе и подчинении многочисленных родственников, которые были глупы и богаты, — совпадение, столь часто встречающееся в южных губерниях России.

Летом Игната всегда жил у одного из них. Целые дни очень много ел, не меньше спал, говорил грубости и пугал робких деревенских девушек. Когда наступал срок отправки его в Москву, Игната начинал ложиться спать не позже девяти вечера, оставляя себе добрых двенадцать-четырнадцать часов на вещие сны.

— Видел я сон сегодня, — рассказывал он, печально покачивая головой, — будто только я уехал, как тетя захворала. Хворала, хворала и… Даже сказать страшно.

— Ну что ты, Игната… — пугалась одна из теток, — должно быть, от творога такие сны снятся. Поешь на ночь — вот и результаты…

— Творог творогом, а четвертую ночь подряд вижу. Я уж и говорить не хотел, да, думаю, скрывать больше нечестно.

— Когда же захворала-то я…

— Ах тетя, и говорить не хочется!..

— Нет, ты обязан сказать, Игната!.. Я тебе не чужой человек.

— Сам знаю. Слушайте, тетя: как только сложу будто чемодан, чтобы в Москву ехать, так у вас из комнаты стоны…

— А ты верно помнишь, что из моей?

— Еще бы. Четыре раза видел. У дяди будто кто-то на мандолине играет, а вы стонете.

И для большей убедительности добавлял:

— А по комнатам кто-то в белом ходит. А пальцы у него черные и на мизинце медное кольцо.

Четыре недели подряд после такого сна у Игнаши прятали чемодан, развлекали его деньгами и новыми костюмами, только чтобы он не вздумал уехать.

Когда это ему надоедало, он разрубал узел с завидной простотой:

— Ну-с, завтра еду. Сон даже сегодня увидел; как только уеду — дому прибыль: будто белый теленок подбежал к окну и стал стекло лизать. А от языка пар.

В Москве ему тоже сильно помогали сны. Проигравши где-нибудь в железку очередной присыл из дома, сидя с мутными глазами после бессонной ночи, Игната тут же за столиком в кафе видел вещий сон, о котором немедленно сообщал родным: