Аркадий Бухов

В подобных случаях простые, деловитые ответы, хорошо отредактированные и не приписывающие себе заслуг других, лучше всего показывают скромность и тактичность отвечающего:

— Подчистка документов произошла не в марте, а в июле, перевоз клубной мебели в квартиру моей жены был произведен не на подводах, а на грузовике, а что касается восьми тысяч шестисот сорока двух рублей, суточных и командировочных для переезда на дачу, то эта сумма преувеличена на один рубль семь копеек, на что имею соответствующие документы. В остальном все правильно.

Разве такой ответ не говорит о тонком и деловитом воспитании, чуждом фразерства и напыщенности?

1935

Нюансы и отзвуки

— Искусство не любит торопливости, — директивно сказал режиссер Казбеков, возвращаясь после трехмесячной творческой командировки на подмосковной даче. — Возьмите хотя бы античную древность. Сколько времени ставили пьесу ассиро-вавилоняне? А финикияне? Типичный финикийский фарс ставился не меньше века. Зато какой успех у публики! Никаких скороспелок!

И спокойно приступил к творческой работе. Театр уже полтора года репетировал чеховскую «Свадьбу».

Первые два месяца «Свадьбу» читали актерам в интимной обстановке театрального фойе. Сначала читали полным голосом, потом зловещим шепотом, чтобы актеры почувствовали веяние чеховской эпохи. В последний раз ее целиком пропел труппе специально приглашенный гусляр под аккомпанемент гуслей, пастушьих дудок и двух пар кастаньет.

— Теперь пора вскрыть текст, — заявил режиссер Казбеков. — Перейдем к нюансам и отзвукам.

Исполнителя роли телеграфиста Ятя начали приучать к работе на аппарате Морзе. Та артистка, которой доверили играть акушерку Змеюкину, обязалась присутствовать на четырех преждевременных родах, чтобы усвоить в голосе профессиональный тембр. Репетиции временно приостановили.

Несколько сложнее было с образом Харлампия Спиридоновича Дымбы, грека-кондитера.

— Вас надо пропитать Древней Элладой, — сурово сказал актеру, игравшему Дымбу. Казбеков. — Вы должны почувствовать Афины. В вас должен проступать Балканский полуостров. Помните, что вы

а) кондитер и, главное,

б) грек.

Специально приглашенный профессор-эллинист прочитал труппе цикл лекций о состоянии кондитерского ремесла на заре европейской истории. Труппа записывала мелким почерком года, выражения и наименования лакомых блюд, существовавших до нашей эры на юге Европы. В порядке творческой помощи Дымбе три декады все разговаривали между собой с греческим акцентом.

Незаметно проходил год.

— Скоро приступим к выявлению характера спектакля, — предупредил Казбеков, — у меня в памятке три плана постановки: или в порядке феерии, с введением балета и бенгальского огня; или бытовой, с перенесением его на отмели Камы; или в древнетатарском стиле, с выездом на неоседланных лошадях. Я полагаю, что через год спектакль вчерне может быть готов. Я не люблю скороспелок.

А в театре шел пока что единственный спектакль «Буржуйка» — пьеса в 8 действиях, с выстрелами и гармошкой, постановки 1919 года. В зрительном зале сидели отдаленные родственники билетеров, приезжие, оставшиеся без номеров, и незанятая часть труппы. Сидели и жмурились от едкого дыма, густо валившего из черных труб, проведенных к печке-«буржуйке» на сцене: реализм!

— Сегодня недурной сбор, — с тоскливым урчаньем в голосе говорил главный администратор. — Всего минус четыреста восемьдесят. Вчера было хуже: минус девятьсот тридцать. Хоть бы одну новую пьесу!..

— В будущем сезоне, — успокаивал его Казбеков, — уже намечен к постановке Фукидид. Древний автор. С морем. превращениями героев в статуи и обратно, с провалами в люк и струнной музыкой. Летом поеду осваивать отливы и приливы на Средиземное море. А также дышать древностью. Я не люблю скороспелок.

После 1073-го спектакля «Буржуйки», когда в зрительном зале оказался один оставшийся со вчерашнего дня посетитель, а в холодной кассе ела простоквашу и беззвучно плакала кассирша, труппа потребовала новой пьесы. Труппа стучала ногами, цитировала вечерние и утренние газеты, рвала на себе крахмальное белье и наконец победила: Казбеков сдался.

— Подчиняюсь насилию, — глухо сказал он, — зовите авторов!

Авторы пришли с утра. Некоторые даже еще не пили чаю и на ходу грызли баранки. Один предлагал готовую комедию из жизни акцизных чиновников конца восьмидесятых годов с куплетами и разоблачительным текстом. Другой клялся переделать к концу месяца в злободневное обозрение послание от апостола Луки. Третий, высоко вздымая рукопись, убеждал помощника режиссера, что у него уже закончен первый акт пьесы из жизни поэта Баркова. И, как это всегда бывает, неожиданно заявил четвертый:

— Могу предложить свою. Три акта. Восемь действующих лиц. Действие в одной комнате. Пропущено Главреперткомом.

Пьесу прочли труппе. Читал сам автор голосом, похожим на гуденье мелкой пилы на лесопильном заводе. Он путал страницы, залил рукопись водой из графина, грустно смотрел на Казбекова — и все-таки пьеса оказалась хорошей.

Автору долго пожимали руки, а он извинялся: