Аркадий Бухов

Женщины, конечно, еще — хуже; они готовы выбежать на улицу в голубом платьице при первом заявлении по телефону, что снег перестал идти. Все равно не им, а мужу приходится платить доктору. Скверную роль в этом деле, конечно, играют портнихи; не в силах дождаться весеннего сезона, приносящего солидные заработки, они еще с января месяца начинают уверять клиенток, что случаи солнечных ударов начали повторяться все чаще и чаще и выходить в первых числах февраля на улицу в зимнем пальто — значит идти на верную смерть. Здесь уже жены не смотрят на то, что в расходах по похоронам им участвовать не придется, а предпочитают спастись.

Это все весной.

В октябре месяце очень холодно. Я мог бы подтвердить это массой свидетельских показаний. Если вы не хотите окончательно ссориться со своими близкими, не смотрите, что они носят в это время. Человек, расходившийся в каком-нибудь зеленом костюме или всеми помыслами и симпатиями сросшийся с желтым пиджаком, добросовестно и честно считает октябрь одной из неотделимых частиц жаркого тропического лета.

— Вы, кажется, на дачу собираетесь? — иногда приходится мне хмуро спрашивать такого экзотического знакомого.

— Я? Нет. А почему вы думаете?

— Костюм у вас такой… Еще бы корзиночку для ягод да стакан холодного квасу в руку…

— Как костюм? Да ведь еще октябрь месяц…

— А когда же вы теплое наденете?

Человек мнется. По-видимому, он собирается надеть теплое пальто уже после выхода из больницы, куда его привезут с отмороженными ногами и животом.

— Да вот осень поздняя будет…

— Ага. В январе?

— Нет, раньше… Впрочем, если будет тепло…

— Может быть, вы предполагаете, что ввиду исключительного времени, какое переживает Россия, зима будет отложена до более благоприятного времени и что…

— Вы, кажется, шутите…

— Помилуйте…

* * *

Особенно, в случае наступления холодов, бессердечны женщины. В них моментально исчезает чувство материнства, нежности, душевной мягкости и даже жалости по отношению к близким людям. Все преимущество мужского характера, в этом случае, в том, что если в крещенские морозы мужчина пойдет босиком по снегу или ляжет в голом виде на лед читать книжку лирических стихов — он не будет требовать этого от других. Если бы это сделала женщина, она принудила бы к этому и окружающих ее людей…

Так, по крайней мере, ведут себя женщины в октябре.

* * *

— Мне холодно.

Жена смотрит изумленно и недоверчиво:

— Не может быть.

— Честное слово. Надо бы замазать окна.

— Это в октябре месяце?

— Именно. Не только вообще в октябре, а завтра с утра.

— Ты еще чего-нибудь не надумаешь?

— Печь бы протопить надо…

— Печь? В октябре? Топить?

— Только топить. Я ничего больше не требую от простой комнатной печи.

— Просто ты придираешься ко мне… Замазать окна… Да их, может быть, еще открывать придется…

— У себя лично, около своего стола, в октябре месяце я открою окно только для того, чтобы выброситься из четвертого этажа…

— Мы живем в шестом.

— Тем печальнее для нашей семейной жизни.

— Топить печки… В октябре… Ты с ума сходишь… Я сейчас позову Дашу… Даша! Даша!

— Звонят, барыня?

— Нигде не звонит. Скажите, Даша, наши соседи топят?

— Соседи? Топют? В октябре месяце… Да что вы, барыня…

— Ну вот видишь… А там же интеллигентная семья.

— Может быть, соседи разводят белых медведей, Даша?

— Як им только на кухню забегала… Не знаю.

— Не говори глупостей, не задавай дурацких вопросов…

— Может быть, наши соседи приглашают на чашку чая всех знакомых моржей…

— Ты… идите, Даша… Ты просто хочешь поссориться?

— Ничего подобного… Если вы не думаете топить, по крайней мере, перед тем как я сажусь работать, увертывайте меня в теплое одеяло, ставьте около меня керосинку…

— У тебя все смех… Сожжем теперь все дрова, а что к нету делать будем?..

— Летом, особенно в июле, вообще можно перестать отапливать жилые помещения.

— И теперь так посидишь… Ты, жилое помещение…

* * *

Просыпаясь, в октябре месяце, в нетопленой комнате, сладко думать о знакомых, кончивших молодую жизнь быстрым наложением на себя рук. Погода на улице — жидкая больничная овсянка — мокрая, холодная, скользкая.

— Чего же ты лежишь? Проснулся ведь. Знаешь сколько времени?

— Знаю, — тупо говорит человек, разлежавшийся в тепле, — половина восьмого. Пополуночи.

— Пополуночи… Ты еще лежи больше. Половина двенадцатого.

— Не может быть, — неохотно сдается теплое существо в постели, — часы вперед идут. У них и стрелка такая. Краешек отбит.

— Ты хоть туфли надень.

Осторожно высунутая из-под одеяла нога бережно пробует туфлю. Впечатление получается неважное, потому что нога сейчас же быстро прячется под одеяло.

— Холодно, — жалобно поясняет ее владелец, — и туфли холодные…

— Что же, кипятком их прикажешь полить? Вставай.

— Мне, собственно, сегодня торопиться особенно не…

— Может, тебе обед в постель принести? Да? Да?

— Потопили бы, хоть на ночь…

— Погоди недели две, топить начнем…

— Что же мне, две недели в постели лежать?..

— А по мне хоть месяц… Черт с тобой.

Может быть, вы тоже любите холод — тогда извиняюсь.

Пути экранотворчесгва

I

Птичка Божия не знает

Ни заботы, ни труда.

Хлопотливо не свивает