Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров

Из журнала боевых действий полка:

«28 сентября. Комбат-2 доносит: батальон за неимением хорошего обмундирования оказался в очень плохом положении, так как на перевале идет снег. У многих красноармейцев нет порядочной обуви и совершенно нет шинелей… продуктов совершенно нет. Соли совершенно нет…

3 октября. По донесению комбата-2 на перевале Тубинском ежедневно дождь и временами снег… расположенные там части, принимая во внимание плохую доставку продовольствия и недостаток обмундирования, особенно обуви, находятся в очень плохих условиях».

Только в середине октября второй батальон был заменен другой воинской частью.

Из приказа по стрелковому полку:

«14 октября (1920 года. — Б. К.). Инструктора для поручений при комбате-2 т. Голикова Аркадия, убывшего в штаб бригады… для командирования на курсы комсостава, полагать в продолжительной командировке… Основание: отношение Главного Управления Военных учебных заведений политпросветотдела РВС»[109].

Понятно, что лгуны-гайдароведы во главе с нашим лауреатом Владимиром Алексеевичем в светлые залы Российского государственного военного архива, где хранятся эти приказы, не ступали. Их руки к документам не прикасались, глаза чтением себя не утомляли. Как не утомляли себя мнимые биографы и чтением работ о Гайдаре, где многие документы давно собраны и прокомментированы.

Курсант с задатками большого полководца

Продолжим расследование. Солоухин до последнего часа своей жизни утверждал, что Голиков отличался невероятной жестокостью, прежде всего по отношению к мирному населению. Ему вторил «специалист» по Кавказу С. Р. Но как мы видим, никаких документальных свидетельств господин Солоухин и его «подкулачник» из «Собеседника» не представили. Все, чем мы располагаем, говорит лишь об участии Голикова в негромких боевых действиях. Из тех же бумаг очевидно: никаких самостоятельных решений «всекавказского масштаба» Аркадий Петрович не принимал. Он был всего лишь младшим командиром. При этом окружающим было очевидно, что Голиков обладает большим дарованием.

Командир второго батальона В. Сорокин, давая 29 июня 1920 года в г. Сочи характеристику командиру 4-й роты А. П. Голикову, указывал: «В моем же батальоне он (Голиков. — Б. К.) является пока только единственным, удовлетворяющим требованиям командирования на высшие (командные. — Б. К.) курсы».

Аркадия Петровича послали в Москву, в знаменитую школу «Выстрел». Его зачислили слушателем младшего отделения — командиров рот.

Не прошло и месяца, как стало очевидно: на этом курсе ему делать нечего — он знает и умеет больше остальных.

Голикова переводят на отделение командиров батальонов.

Проходит еще месяц. Снова собирается мандатная комиссия школы. Среди других вопросов весьма необычный: о новом переводе А. П. Голикова с отделения командиров батальонов на отделение командиров полков. Сенсационное предложение было одобрено. Аркадий получил перевод. Ему было 16 лет.

Февраль 1921 года. Всего две недели назад Голикову исполнилось 17. Ему вручают мандат об окончании «тактического отделения» с правом на должность командира полка.

«Выстрел» оказался вторым учебным заведением, которое Голиков успел закончить. Оставалось третье, последнее, где он мог еще продолжить образование: Академия Генерального штаба.

Мало того, выпускник «Выстрела» Голиков оказался в группе лучших курсантов, которые получили диплом досрочно и сразу поступили «в распоряжение Центрального Комитета РКП(б)».

По знакомству, как может подумать сегодняшний читатель, или за крупную взятку такие назначения тогда не делались. Взяток в ту пору командиры не брали — среди прочего опасались неподкупного, быстрого в решениях Феликса Эдмундовича. Стремительное продвижение Голикова по образовательно-административной лестнице объяснялось просто: даже для мало знакомых людей Аркадий Голиков был человеком высокой общей культуры и больших полководческих способностей.

Семнадцатилетний командир полка

Его послали в Воронеж. Должность — командир полка.

Голиков (в 17 лет!) не был лишен честолюбия. Но такой стремительный взлет встревожил даже его. «Пишу тебе из Воронежа, — сообщал он отцу, — …сейчас сижу и размышляю над работой, которая предстоит с завтрашнего дня мне, вступающему в командование 23-м запасным полком, насчитывающим около 4000 штыков… при первой же возможности постараюсь взять немного ниже — помкомполка или же полк полевой стрелковой дивизии не такого количества…»