Аркадий

Но грязью этой уж по горло сыт,

Мне жалко даже тратить труд.

Кровать, диван и колченогий шкаф,

Приемник рижский, марки ВЭФ,⁸

Два кресла сразу у окна, -

Так, скукота везде одна.

XLV

Ещё ковер, пусть не персидский,

Палас по полу весь в цветах;

Желудку нашему друг близкий ⁹

И полка книжек в головах.

Стол, стулья, яркий бра

И в этом роде вся мура.

Бумага валом на столе,

И книги с ними вперемежку,

Газет меж ними штуки две:

Все в беспорядке, как в насмешку.

Аркадий беспорядок не терпел,

Но, справится с ним, не умел.

Хоть комнату в порядке содержал,

Но на столе бардак держал.

XLVI

Конечно женской бы руки

Там не заметили бы вы,

Но холостятской дряни и тоски

Там тоже не было, увы.

Да не нашли ещё б вы много:

Ведь через то легла моя дорога.

Я не люблю холодные квартиры,

Ни мягкий свет и не гардины,

И даже бряцанье в ней лиры.

Я вижу прошлые картины:

Я вижу глазки в темноте

И помню ласки ото всех в тайне,

И нежных щёк чуть видный пух..

Но воздух холоден и сух.

XLVII

Теперь уж много изменилось

В душе моей усталой и немой,

Теперь мне даже и не снилось

Похмелье уж пирушки удалой.

Теперь, как старый инвалид,

Что на печи весь век сидит,

Взираю на дела людей

И ус мотаю в кольца тихо,

Уж стал теперь я тяжелей,

И не бросаюсь в дело лихо,

Боюсь я юности беспечной

Со страстью недозрелой, вечной.

Но, впрочем, даже я кипел

И часто первым быть хотел.

XLVIII

Теперь уж просто я вздыхаю,

Теперь покой один ценю,

Да эти байки сочиняю,

И для себя одно: бубню.

Люблю друзей кружек уютный

И разговор довольно смутный

О жизни нашей и делах,

И сплетни легкие с друзьями,

Ночник неяркий в головах,

И полумрак между огнями,

И шорох карточных тузов,

И шелест книжных в тишине листов,

И хохот дружеский орлов-

Занятие достойное богов!

LIX

Пускай ушёл я незаметно

Из круга вашего друзья,

Как знать, вы чаще беспредметно

Взгрустнете, помянув меня.

Быть может, вспомните проказы,

Быть может и родителей наказы,

Которые забыли в тот же час,

И речки берега крутые,

Где водку пили много раз,

Да пересуды те пустые.

Конечно в памяти я вашей

Пусть не поэт, но дружбе нашей

То не помеха. Ей же бог,

Я умереть для вас не мог!

L

Пусть не вернуть давненько нам

Тот круг беспечный и мятежный,

Не дать обратный ход годам

И чувствам милым и небрежным.

Но сердце наше колыхнет,

И память тут слегка кольнет,

И с тем ползём по жизни нашей:

Кто шумно, весело, легко,

Кто тащится с тяжелой ношей,

Кто метит в жизни далеко,

Кто скромный выберет удел

И никаких не сдвинет дел,

Пройдет, до жизни не коснувшись

И ни во что не окунувшись.

LI

Быть может труд сегодня милый,

Погаснет, не блеснув в веках,

Пусть даже жребий мой унылый

Не будет ни на чьих устах,

Но льщу надеждою себе:

Не канет мысль моя во тьме,

И через много-много лет

Читатель мой не усмехнется

И не осудит мой сонет,

В презрении не отвернется,

И будет жизнь со мною изучать,¹⁰

Конечно, будет почитать,

Но, даже, иногда читать.

Мечты? Но честь пора бы знать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

"Друзья, прекрасен наш союз".

А. С. Пушкин.

I

Скорей же, друзья, наливайте бокалы!

Полней наливайте, друзья!

Как прежде, как прежде бывало

Полней наливайте, друзья!

Пусть ныне далек я!

Пускай так далек я!

Но с вами я, с вами всегда,

Пусть винная пена там падала с краю,

Как с неба слетала звезда.

Как прежде, как прежде, уверен я, знаю,

Мы выпьем сегодня до дна.

Фужер разлетится и только одна

Сегодня прольется слеза,

Как отзвук, как сполох, гроза.

II

А сердце займется той болью,

Что я уже стал забывать,

А раны посыплю я солью

И буду о прошлом страдать.

Ну, лейте! Скорей наливайте!

Скорее же пейте. Ну, пейте…

Так словно года не промчались,

Мы вновь молодые, друзья,

Такими ж, как в прошлом остались,

И снова в кругу вашем я.

Ну, будет, налейте бокалы полней!

А с болью? А с болью. Чёрт с ней.

Налейте, налейте бокалы полней,

Пусть будет нам всем веселей.

III

Пускай я от вас так далеко,

Пускай я уже не тот,

Пускай я на землях востока

И даже не первый год,

Пусть жизнь разметала по свету-

За дружбу! За дружбу за эту

Бокал я сейчас осушу,

Пусть это для нас и в запрете,

Пускай я не пью, а пишу,

Пусть дружба и кажется в лете,

Но ею я всё дорожу,

И ей я, как прежде, служу.

Нас было так мало, но, всё же,

Она этим только дороже.

IV

Гусары, вы живы, как прежде,

Иль в цвете увяли лет?

С какой вы живете надеждой,

И все ль избежали бед?

И вас не заели ли жены,

Не мечете сами вы громы?

Ведь были мальчишники наши

И славный и дружеский спор.

Но было ли в жизни что краше,

Пусть многое было вздор.

И жив ли кабачок наш старый,

Где собирал нас свет усталый?

Где ныне бражничаем мы-

Аркадий будет – это рок судьбы.

V

Конечно там Артемьев восседал:

Бокалом потным он играл,

Бифштекс рассеяно ломал,

О трех товарищах болтал.

Назаров болтовне внимал:

Бутылку третью допивал.

Матюшкин слово веское вставлял,

Очками возбужденно он блистал.

Макаров спор сей пропускал-

Тогда Ремарка плохо знал.¹

Но дым столбом и красота,

И шутка пошлая остра,

Насмешки надо всем и вся,

А время катит неспрося.

VI

Аркадий входит. Крик и гам,

Руками машут и зовут-

Идёт он прямиком к столам,

А там вино в фужеры льют,

До дна штрафную принуждают пить,

И требуют ещё налить.

Улыбку в друге возбудив,