Аркадия

Над свежестью потока
Прозрачных струй блестящих,
Средь леса, испещренного цветами,
Увидел я: оливы
Увенчанный листвою
Пастух под ясенем стоял перед зарею
(День третий был, а месяц
Тот, что перед апрелем)
И пел, а птицы вились
Над свежими кустами,
Ему своими отвечая голосами.
Он, обращаясь к солнцу,
Такое слово молвил:
«Времен раскрой ворота,
Предобрый светлый пастырь,
И обагри лучей сияньем небо,
И, сроки предваряя,
Яви в красе природной
Все многоцветие приятнейшего мая!
Пусть будет ход твой выше —
Так, чтоб твоя сестрица
Подольше почивала[172],
Потом же, вслед за нею
Пусть звезды чередой неспешной выйдут,
Напомнив, как когда-то
Стада овец стерег ты[173].
Вы, долы, кручи, ели,
Вы, кипарис с ольхою,
Прострите слух к стихам моим несмелым.
Пусть не страшатся волка
Послушные ягнята,
Мир да вернется к первому закону!
Пусть падубы на холмах
Увьются розой белой,
Пусть гроздья налитые
Свисают в гуще терний,
Пусть мед стекает по дубам высоким.
Пускай ручьи средь леса
Млеком струятся чистым.
Пусть луг цветами дышит,
Пускай зверье лесное
Оставит нрав жестокий.
Пусть легкие амуры
Без факелов и луков,
Летят нагими, как игривые младенцы.
Пусть воспевают страстно
Песнь нимфам белокожим,
Скача в обличьях странных,
Сатиры и сильваны,
Поляны да смеются с ручейками.
Пусть не скрывают тучи
Вершины гор высоких.
В сей день краса явилась
Нам даром животворным,
И добродетели вновь обрели жилище;
Дано слепому миру
В том чистоты познанье,
На много лет отброшенной далече.
Поэтому и режу
Я на стволах у буков;
Взгляни – любое древо
Взывает: „Амаранта!“[174] —
Единственной, что усладит мои мученья,
Одной, о ком вздыхаю
И то ярюсь, то плачу[175].
Доколь по этим холмам
Скитаясь, бродят звери,
И сосны гордые убор иглистый носят,
Пока ручьи живые
Сбегают с гор с журчаньем
В пучину моря, что любовно их приемлет,
Доколь живут на свете
Меж болью и надеждой
Влюбленные, – будь славно
То имя, руки, очи,
Те косы, что томят меня войною:
С ней жизни скорбь и горечь
Сладка мне и бесценна.
Так будь любезна, моя песня, попроси же
Сей день тепла и счастья,
Пусть он вовек не гаснет!»

Проза четвертая