Аркан душ

Я не понимала, да и не хотела понимать, что и как происходит. Почему азартные крики толпы сменились воплями ужаса и боли. Отчего гнутся и рушатся, как картонные, стальные решетки, еще мгновение назад отделявшие мир смерти от мира жадности и жажды зрелища… Что случилось с хозяином цирка, почему на толстом довольном лице застыла маска недоумения и страха… и откуда столько крови… и что отбросило и в воздухе разорвало в мелкий кровавый дождь кинувшегося наперерез зверя… И что такое кричит не своим голосом мне в спину брошенный эльф…

Мне было все равно. Всего несколько шагов – и я прижала к себе перепуганную, ничего не понимающую дочь, стиснула одной рукой (другая была занята Кукушонком, тоже потянувшимся к сестре), отпустила, судорожно ощупала, снова схватила в охапку, обильно поливая слезами и целуя покрытые тонким узором зеленоватой чешуи щеки, мгновенно наполнившиеся слезами глаза, тонкие, исцарапанные пальцы…

– Котенок, маленькая… все хорошо, все хорошо, родная! Теперь все будет хорошо! Все кончилось!

– Ма… Мама? МАМА?! – дочь не сразу поверила в происходящее, и пару минут безучастно стояла, позволяя себя тискать. Потом словно очнулась, и ее затрясло:

– Мама-а-а-а! – слезы хлынули водопадом, Катюшка схватилась за меня, как утопающий за последнюю соломинку, и стала медленно сползать на песок.

– Плачь, малыш, плачь… все хорошо… я с тобой… мы с тобой, Котенок, мы вместе… все будет хорошо… – повторяла я как в бреду, стискивая обоих детей и по-прежнему не обращая внимания на царящий вокруг ад.

Причем “ад” был самый натуральный – что-то горело, что-то взрывалось, улетало в потемневшее небо с бешеным свистом, парусиновый шатер уже давно унесло в неведомые дали, вокруг метались и верещали непонятные тени, которые, однако, не спешили приближаться.

Впрочем, одна из теней все же осмелилась подойти ближе. Из перечеркнутой всполохами темноты выступил эльф. Постоял пару секунд, сложив руки на груди, спокойный такой, словно ничего экстраординарного не происходит.

Вот только глаза… мне словно ледяной водой по спине плеснуло – этот взгляд… холодный и вместе с тем словно бы удовлетворенный. И предвкушающий. И…

– Ну что же… вот теперь поговорим откровенно, – мужчина небрежно взмахнул рукой, и от визжащего бедлама нас отделила тонкая полупрозрачная пелена. – Настало время окончательно прояснить твое положение в этом мире.

– Я сразу заподозрил, что ты о многом умалчиваешь, к тому же недоумки, не сумевшие толком выполнить поручение, бормотали, что огней было больше, чем два, – эльф задумчиво рассматривал собственный маникюр, не обращая ни малейшего внимания на армагеддон, который царил вокруг. Он и на меня не особенно-то смотрел, говорил словно бы сам с собой.

– Но это все сейчас не важно. Важно другое: на что ты готова пойти, чтобы сохранить жизнь дочери и ее, – тут четкие губы изогнулись в ироничной усмешке, – змееглазых друзей. От шрахаара ты их спасла, но при этом устроила побоище в центре города, спалила чужую собственность, а хозяина добить не догадалась. Вон он, мечется, но скоро опомнится, подсчитает убытки и поднимет вой… и будь уверена, расплачиваться по счетам он заставит именно эраорту, причем весь выводок.

Эльф все же отвлекся от своих безупречных ногтей и поднял на меня насмешливо-уверенный взгляд:

– Конечно, я легко могу выкупить весь этот городишко, а не то что жалкий балаган. И даже подарить змеелицым свободу для меня не проблема. Но вот вопрос… а зачем мне это надо? Что я буду с этого иметь?

Под моей рукой дернулась и тихо зашипела на эльфа Катюшка. Я только крепче прижала к себе дочь, успокаивающе погладив ее по жестким “дредам”, и вскинула подбородок, глядя на шантажиста в упор, открыто и без страха. Чего бы он не потребовал – я дам ему это. И не стану сейчас метаться в сомнениях – уж настолько я разбираюсь в людях (и нелюдях, один черт), чтобы понять: он не просто так завел разговор и уже готов сделать предложение, от которого невозможно отказаться. А это значит, что дети как минимум будут в безопасности.

Да, я отчаянно не хотела, чтобы ушастый рабовладелец знал о том, что в этом мире оказалась вся моя семья, но уж как вышло, так вышло. И раз ему что-то от меня нужно – будем торговаться.

– Чего ты хочешь? – я все так же смотрела на эльфа в упор и намерено отбросила все эти экивоки с “господином”. Мне показалось, что именно сейчас это будет правильно.

– Тебя, – офигеть, еще и усмехается так, словно я спросила о чем-то, что само собой разумеется. – Ты добровольно и осознанно дашь мне клятву личной верности.

– Я и так принадлежу тебе, – пожала плечами, пытаясь в это время быстро обдумать перспективы.

– Не пытайся схитрить, – эльфийская морда скривилась в знакомой усмешке. – Ты подчиняешься обстоятельствам, но никому не принадлежишь. И не считаешь себя обязанной принадлежать. Клятва сделает тебя моей целиком и полностью. Не только твое тело – твои мысли, твои знания, твои действия – все будет принадлежать мне. Ты не сможешь солгать, ты не сможешь уйти, не сможешь спрятаться. Мой зов настигнет тебя даже в другом мире.