Аркан общемировых историй

Казнь Гвида должна была состояться с минуты на минуту. Эшафот поставили на площади перед Руани́дским собором святой Луизы Мерса́йны, на которой, несмотря на раннее утро, уже собралась толпа зевак, причем в ней заметно выделялась группа ушлых репортеров, вооруженных крохотными агрегатами, которые с большой натяжкой, но можно было назвать камерами. Впрочем, появление неожиданно большого количества журналистов никого не удивляло – кража Сферы величия, мощного артефакта, уже два десятилетия хранившегося в главном священном здании для назари́йцев Руаниды, потрясла весь Платинум, причем было не важно, какую веру исповедовала та или другая часть мира. Расследование в кратчайшие сроки провел контрафе́кт Руаниды Текре́ций Фулло́н, выяснивший благодаря неким собственным источникам, что единственным присутствовавшим в ночь кражи в соборе был заведующий местной библиотекой Гвид. Конечно, не весь город поверил результатам расследования, ибо контрафект Фуллон был одной из самых противоречивых, если не сказать – одиозных фигур среди высокопоставленных назарийских священников. Человеком он был не по чину честолюбивым и падким на лесть, но даже не это возмущало людей – основные волны критики бросались на Фуллона из-за его периодических заявлений (к сожалению, звучащих вполне искренне), которые, не будь Платинум столь спокойным, могли развязать религиозную войну. А еще контрафект люто ненавидел людей с ярко выраженными дефектами, считая их «детьми Тени», и под его раздачу попал и Гвид, ибо библиотекарь был горбуном.

Гвид стеснялся своего изъяна и старался не появляться лишний раз на улице, предпочитая жить в подвале собора. Оставшись сиротой еще в младенчестве, он вырос под защитой не столь здания, сколь людей, которые в нем служили – группа священников самых разных званий обучила мальчика всему, что знала сама, и в итоге Гвид стал незаменимым помощником смотрителей собора. Почему-то никто не хотел брать мальчика-горбуна в свою семью, хотя были люди, которые к нему хорошо относились – более того, он даже смог найти среди них тех, кого мог звать друзьями. Тем не менее, Фуллон сумел настроить многих жителей Руаниды против Гвида, и Гвид его ненавидел, хотя прекрасно понимал, что ничего в одиночку он с этим зарвавшимся чернявым сделать не сможет. Горбуна не удивил и тот факт, что Фуллон назначил виновным в краже именно его, как не удивили и постоянные избиения в течение нескольких дней расследования. Сломался горбун в тот момент, когда узнал, что его решено казнить. Всю ночь перед казнью он прорыдал, понимая, что его жизнь обрывается всего лишь на двадцать третьем году, и все из-за горба, который причинял столько же боли, сколько и равнодушие поверивших Фуллону людей.

Как Гвида вывели из камеры и повели пешком на площадь, предварительно заковав в цепи, он не помнил – сознание вернулось ему лишь в тот момент, когда палач снял с него мешающий металл, но накинул на шею тугую веревку. Только тогда он обвел взглядом всех присутствующих, и главным среди них был вовсе не мэр города или его заместитель, а тот самый Текреций Фуллон, который, казалось, с каждым годом лишь молодел, расплываясь перед людьми в презрительно-торжествующей улыбке.

– Итак, многоуважаемые жители Руаниды, козья морда, по некоей неразумности носящая имя Гвид, – обычно Фуллон называл горбуна не иначе как «козьей мордой», – признал себя виновным в краже Сферы величия – артефакта, позволяющего вершить судьбы людей…

– Хра́риум тебе в печень, теневой святоша! – выругался кто-то в толпе, которая тут же взорвалась криками одобрения.

– Господа журналисты, снимите, пожалуйста, меня в лучшем ракурсе. И козью морду не забудьте… Это будет исторический момент, – не обращая внимание на ругательство, обратился к репортерам Текреций.

– Чего? Гвид признал себя виновным? Знаете ли, верится с трудом! – воскликнул еще один возмущенный голос.

– А ну цыц! Так я и знала, что этот горбун – посланник Тени!

– Старуха, ты б не ходила на каждую проповедь Фуллона – может, и ум бы сохранила…

Толпа расхохоталась.

– Ты лжешь, Фуллон! – нашел в себе силы воскликнуть Гвид. – Я не признавал себя виновным!

– Забавно, что ты говоришь это в тот момент, когда на твою шею наброшена петля, – парировал контрафект, чем вызвал бурю одобрения среди поддерживающих его.

– Так что, позволите его повесить? – вмешался в разговор палач.

– Позволяю…

– Нет! – возмущенно воскликнул вылезший из толпы кудрявый человек с выделяющимся носом. – Не казни Гвида – казни вместо него меня!

– Ага, грязный Шмара́им, решил так замолить как свои грешки, так и своего народа? – хохотнул Фуллон. – Это только в вашей толстой, как ляжки мифического Спасителя, книге такой фокус проходит!

– Я – Мо́йсбет, сын Ва́йлета, не позволю подобного унижения в свой адрес!

– Можешь зваться хоть самим Да́ллетом – это тебе не поможет, – фыркнул Текреций – подобные защитные речи его явно забавляли. – Если так хочешь умереть, так и быть – палач приготовит еще одну веревку…