Аркан-V. Исход

Кесария горела, на каждой из сторон города полыхали пожары. Благородная сторона стала местом бесчинств и насилий: ворвавшаяся сюда толпа фанатиков во главе с дюжиной Белых Братьев обходила дом за домом, особняк за особняком — и если не находила на дверях нарисованного мелом знака Крыльев Феникса, то врывалась внутрь, и — горе обитателям! Выбитые окна, выброшенный скарб, искалеченные и изнасилованные, зарево пожаров и вонь нечистот — некогда респектабельная и элитная, теперь Благородная сторона выглядела поруганной и обесчещенной. Но дворянам-оптиматом так не казалось! Более того — многие из них шли во главе своей челяди и дружинников, и руководили погромами, убийствами и ограблениями своих давешних соседей — популяров. У каждого из погромщиков на головном уборе были нашиты крылья…

Два островка держались внутри этого бушующего моря человеческой злобы: Башня Магов, площадь у которой в считанные минуты оказалась залита кипящей лавой, и Бурдок.

Бурдок — мрачная Кесарийская временная резиденция проклятых Арканов! Уничтожить ортодоксальное отродье, стереть их оплот с лица земли, сволочь еретиков на дыбу, на костер, на кол — эта мысль овладела множеством сердец, рожденная то ли религиозным фанатичным угаром, то ли — подселенная туда чьей-то злой волей. Толпа простонародья с дрекольем, факелами, вилами, топорами и всем, что попалось под руку, возглавляемая хорошо вооруженными группами солдат, одетых в одинаковые коричневые гамбезоны двинулась к усадьбе-крепости, разразившись криками при виде страшной коллекции гниющих трупов отвратительных чудищ.

— Ни шагу дальше! — раздался крик со стен Бурдока. — Здесь стоят люди Аркана!

— Смерть им! — было многоголосым ответом.

Навстречу толпе полетели сучковатые бревна с набитыми в них гвоздями, огромные камни и редкие стрелы. Потеряв несколько десятков человек убитыми и ранеными, погромщики как будто протрезвели от кровавого безумия, однако — Белые Братья выступили вперед, и затянули одно из будоражащих душу оптиматских песнопений… И тут же раздались новые команды от зачинщиков из дворян, и воинов в коричневом. Не прошло и четверти часа — и вот кто-то нашел длинное бревно, которое можно использовать в качестве тарана, другие — нагрузили возы всяким скарбом из ближайших домов, сооружая некий эрзац осадной башни, а третьи — волокли лестницы…

— Давай, давай! — подбадривали себя криками погромщики, подбираясь к Бурдоку.

— Хоп! — раздалась короткая команда и навстречу самодельным осадным приспособлениям полетели склянки с горючей смесью…

Взметнулось вверх жаркое пламя, многоголосый вопль боли вознесся к небесам, а потом ворота Бурдока открылись — и навстречу толпе выплеснулся трехсотенный отряд тяжеловооруженных, одоспешенных ортодоксов, которые набросились на ошеломленных оптиматов, и резали их, и били мечами и копьями, обратив в бегство и преследуя, и погружая клинки в каждого раненого и оступившегося.

— Дети Бога! — гремел голос брата Мартелла. — Не выказывайте им милосердия, потому что вы не получите его взамен! Ныне — телами их овладел дьявол, и отправляя несчастных на небесный суд вы делаете Божью работу и освобождаете их души!

Телами убитых были усеяны три квартала в окрестностях резиденции Арканов, и ортодоксы, сделав свое дело, вернулись за стены — ждать своего господина.

— Мы не должны были отпускать его одного, — сказал какой-то седобородый воин.

— Я верю нашему герцогу так же сильно, как и нашему Богу, — откликнулся молодой, румяный дружинник, один из тех, что бегал с Буревестником в одном строю по окрестностям Цитадели. — Он придет, этой ночью…

— Какая ирония, — откликнулся старший. — Сегодня — ночь святого Фарадея, покровителя фонарщиков и алхимиков… Дома, в Аскероне, сейчас зажигают свечи и молятся, в храмах идет торжественная служба…

— А мы — поджигаем людей и делаем Божью работу, — ухмыльнулся Шарль — один из самых доверенных людей герцога, его верный сержант и телохранитель. — Попомните мои слова — с минуты на минуту явится монсеньор, и мы зальем кровью не только эти три квартала, но и всю трижды проклятую Кесарию!

* * *

Дробный стук копыт и дикий крик ортодоксы услыхали ближе к полуночи. Всадник в пурпурной котте, с непокрытой головой и факелом в руке скакал по улицам и кричал:

— Измена! Измена! Эльфы! Эльфы убили первосвященников Синедриона! Десять иерархов убиты! Выборы сорваны! Император не избран! Нелюди заодно с еретиками!

Сохранившие рассудок и не поддавшиеся безумию кесарийцы выглядывали из окон, испуганно осеняли себя знаками крыльев Феникса — как будто эта новость могла перекрыть все творившиеся этой ночью ужасы. Ортодоксы же в Бурдоке только скалились и плевали со стен.

— Пусть хоть сожрут друг друга… А Император… Жаль, конечно, что не видать в этом году Империи, но нам бы нынче герцога дождаться да в Деспотию вернуться…

Их мечты сбылись ровно наполовину: спустя полчаса к крохотной калитке, с противоположной воротам стороны, подошли четыре мужчины, которые несли пятого на плаще.

— Откройте, во имя Огня, Света и вечной жизни… — раздался требовательный стук.