Арканмирр

Пока же я старался ничем не выделяться — конечно, насколько это вообще возможно для Героя. Тем более для готландского Героя. Ведь компания, подобравшаяся у Фрейи Искательницы, была весьма неординарной даже по меркам Героев, хотя среди нас не было ни одного Чемпиона…

Старший — Фрит Ледяной Туман, наконец-то избавившийся от проклятия древнего бога, — был старейшим из готландцев, своими глазами видевший начало (и конец) Рагнарока. И уменьшению его известности вовсе не способствовало носимое им оружие, копье Одина Гунгнир. Второй, Ангус Кровавый Щит, некогда прошел Гильдию Наемников и был одним из немногих готландцев, побывавших на Темной Стороне Арканмирра (и вернувшихся обратно); о том, что богатырь получил в личное пользование щит Ньорда и молот Тора, знали немногие, но такие тайны всегда открываются сами. Третья, вооруженная мечом Фрейра Рыжая Соня, вообще пришла со Странниками, но вскоре покинула их ряды ради предоставленной Искательницей свободы.

Три старших Героя вроде бы должны были затмить меня, как мощные волшебные светильники затмевают простую свечу, — да не тут-то было. То, что натворил я, еще не будучи Героем, выделяло меня даже на их ярком фоне. А по получении этого звания я вершил такое, что не раз обращало на меня личное внимание многих Игроков (правда, сам я предпочел бы избежать этого внимания, будь у меня хоть какой-то выбор).

Сейчас мне не предстоял очередной Рагнарок и тому подобные вселенские катаклизмы. По крайней мере, я очень на это надеялся.

В таком вот задумчивом состоянии я шел по Эфирной Тропе, которую открыла Владычица, сказав, что на том конце меня ожидает важная работа…

Далеко к юго-западу от поросших жесткой желто-бурой травой берегов Квейста, в сумрачных просторах Беспощадного Океана, которые опасались исследовать даже бесстрашные морские бродяги Эйниранде, призрачной белой цитаделью поднимался из волн Остров Забвения. Нет, он вовсе не был белым — складывавшие его камни имели весьма прозаические серо-буро-черные оттенки, как всякие нормальные скалы. И все же: любой приближавшийся к острову корабль видел не беспорядочное скопище каменных глыб, а возвышающуюся прямо из воды островерхую башню цвета светлого жемчуга. Потом иллюзия рассеивалась, но первое впечатление оставалось навеки.

Островом Забвения назвал этот клочок суши единственный уцелевший член экипажа пиратского шлюпа «Кондор» — Летарк, слепой рифмоплет, которого пираты держали при себе, ибо он — это знало все Кровавое Братство — приносил кораблю удачу. Морские Охотники наткнулись на сильно потрепанный шлюп к югу от берегов Квейста, около Акульих Островов, и обнаружили на корабле лишь Летарка; ни малейших признаков остальной команды не было. Поэт бредил какими-то странными цветовыми образами, которых он, слепой от рождения, не мог бы воспринять; однако жрец-ясновидец подтвердил: каждое слово Летарка являлось чистой правдой. Обрывки поведанного им тогда по сей день бродят среди моряков, причем ни один из рассказчиков ни разу не переврал ни единого слова! Что, пожалуй, самое странное в этой части истории.