Архангел

– Именно! Но какой информацией владею я? И можно ли найти способ навсегда заткнуть рот нам обоим? Если бы Алексей не надеялся нас с тобой убрать, он пустился бы в бега сразу. Но он понадеялся и задержался. А в это время другие агенты по прямому приказу Носова произвели арест Джейсона Ригарда в аэропорту, о чем сообщили Алексею. Алексей знал, что Джейсону Ригарду о нем ничего не известно, а значит, можно было успеть узнать, кого из сотрудников Ригард сдаст. Кроме того, если бы Алексей не явился на допрос Ригарда, это вызвало бы слишком явный интерес со стороны бюро к персоне Алексея. Поэтому снова был разыгран трюк. Алексей вызвал на допрос нас с тобой, а затем вылил ведро дерьма на совещании на наши с тобой головы. За твои духи, – добавил Уоррен.

– Только за них?

– Да. Из-за духов и моего прокола он потребовал отстранить нас обоих немедленно, что глава отдела спецопераций и сделал. Зачем Алексей так поступил? Чтобы вывести нас из игры и дать себе возможность смыться.

– Только он не знал, что его и его группу уже пасут, – кивнула я.

– Нет, – улыбнулся Уоррен, – не знал.

– То есть глава отдела спецопераций просто подыграл Алексею и позволил ему уйти?

– Да. А заодно и нам с тобой дал отдохнуть.

– Как коварно, – я отвернулась к окну.

– И не говори, – засмеялся он.

– Как думаешь, это Алексей убил моих родителей? – наконец, спросила я.

– Почерк его. Но правду мы узнаем только после того, как Алексей или Пастырь Альянса ее расскажут.

– У тебя есть предположения, кто такой этот Пастырь Альянса?

– Есть. Но пока я промолчу.

– Трейсер, вот ты кто!

– Встретить бы того, кто придумал эту кличку, – вздохнул Уоррен.

– У Григория Носова спроси. Он наверняка знает.

Мне позвонил Дадли.

– Полли, прошло совпадение по фотографии Ника Уэсли. Имя – Кларк Ниман.

– Что нам о нем известно?

– Сейчас ему тридцать лет. После Восстания он попал в один приют с Эндрюсом Годфри. И это – последнее место его регистрации.

– То есть в приюте он пересекся только с Годфри?

– Да. Питер Донохью и Закари Джонс встретились с Годфри позже, уже в другом приюте!

– Что еще вы нашли на этого Кларка Нимана?

– Больше ничего. Такое ощущение, что после приюта Кларк Ниман исчез!

– Вышли мне его фотографию.

– Сейчас, – Дадли стал возиться. – Все, открывай.

Я открыла фото и взглянула на рыжеволосого подростка.

– Видел его когда-нибудь? – показала фотографию Уоррену.

– Похож на Ника Уэсли. Только постарше.

– Очень смешно, – скривилась я. – Дадли, попроси наших специалистов поработать с фотографией и дать приблизительный портрет этого Нимана на его нынешний возраст.

– Конечно. Через сколько вы приедете в Р.?

– Через час, – ответил Уоррен.

Алексис

На улице уже было темно, а Полли и Уоррен еще не вернулись. Я накинула плед на плечи и вышла на крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом.

– Не замерзнешь? – Одьен вышел ко мне и обнял.

– Теперь нет, – я уткнулась лбом ему в грудь. – Как ты?

– Я все еще не понял, что произошло. И как вообще это могло произойти со мной и моей семьей.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Постой вместе со мной еще немного.

– Хорошо, – я сильнее прижалась к его груди.

Одьен погладил меня по спине и коснулся губами виска.

– Я говорил тебе страшные вещи...

– Одьен, не надо…

– Прости меня за это. И за то, что я сын кого-то, кто хуже убийцы. Пожалуйста, прости меня за это тоже.

– Мне не за что тебя прощать, – я прижала ладони к его щекам, встала на носочки и поцеловала. – Это не твой грех, Одьен. И ты не несешь ответственности за чужие поступки.

– Но я – его сын.

– Не только его. Ты – сын своей матери. Ты – брат для своего брата и сестер. Ты – мой союзник, мой Desima, мой любимый. Ты – врач, в конце концов. Хороший врач. Это все ты, Одьен.

– Кто захочет лечиться у врача с таким багажом за плечами? – прошептал он в ответ. – Кто станет прислушиваться к его мнению? Уважать его? Слухи расползутся по городу и придут в больницу. И из руководителя отделения – эксцентрика и, порой, «невоспитанного засранца» – я превращусь в отброс общества.

– Почему ты думаешь о людях так плохо? – я убрала волосы с его лба. – Почему считаешь, что твои коллеги сбросят тебя с пьедестала и затопчут ногами? – пригладила красные пряди у ушей.

– Они думали, что ты райот. Легко тебе с ними было?

– Они не знали меня, а я не знала их. Тебя они знают, Одьен. Это – главное. Остальное – исправит время, – я снова встала на носочки и коснулась его губ.

Боль в спине и груди. Острая. Пронзающая насквозь. Я закричала. И Одьен тоже. Я поняла, что падаю. И Одьен падает вместе со мной. Я хотела прыгнуть, но не смогла.

– Одьен? – позвала тихо.

Он рухнул на меня сверху, придавив своим телом.

– Одьен, – прошептала я, понимая, что он уже меня не слышит.

Мэйю

Я несла чай из кухни в гостиную, когда одна из кружек в моей руке разбилась. Чай расплескался и ожег мне руку. Я закричала и выронила вторую кружку.

– Что случилось? – Айени выбежал ко мне в коридор.

– Кружка разбилась прямо в руке!

– Обожглась?

– Несильно! Черт! Надо все убрать.

– А почему у нас во входной двери дырка? – Айени подошел к двери, а потом медленно ее открыл.