Архангел

Заработал тяжелый дизель. От его гула задрожали двойные стекла, на мгновение заглушив голос Арсеньева. Большие желтые фары повернулись, полоснули по снегу и начали приближаться к будке.

— Я хочу получить точные указания.

— Действуй, как найдешь нужным, в случае необходимости — силовыми методами.

— С какой целью я должен прибегнуть к силовым методам?

— Это на твое усмотрение.

— Но цель, какая цель?

— Соображай сам. Я полагаюсь на тебя. Предоставляю тебе полную свободу действий...

Да, полковник хитер и коварен. Большего хитреца не сыщешь. Суворин потерял терпение:

— Так скольких человек мы должны убить? Одного? Двух? Всех троих?

Это шокировало Арсеньева. Он был глубоко встревожен. Если запись этого разговора когда-нибудь прокрутят, — а это наверняка сделают на следующий же день, — его состояние поймут все.

— Никто ничего не сказал о том, что кого-то надо убить! Разве кто-нибудь хоть заикнулся об этом? Например, я?

— О, разумеется нет, — ответил Суворин со всем сарказмом, на какой был способен. — Итак, что бы ни случилось, ответственность ляжет на одного меня. Мое вышестоящее руководство не дало мне никаких указаний. А также, уверен, и этому образцовому майору Кретову!

Арсеньев начал что-то говорить, но голос его потонул в реве двигателя. Бульдозер подкатил к самому окну. Его скребок поднимался и опускался, как нож гильотины. Суворин увидел Кретова на водительском месте, тот провел пальцами по горлу, дал сигнал. Суворин раздраженно отмахнулся от него и отвернулся.

— Повторите, товарищ полковник!

Но связь прервалась, и все попытки соединиться снова ни к чему не привели. И этот звук долго еще стоял в ушах Суворина, когда он втиснулся в кабину бульдозера, который сразу же, подпрыгивая на колдобинах, помчался в сторону леса, — холодное, недружелюбное жужжание в трубке, отрезавшее его от полковника.

28

Снегопад слегка утих, но заметно похолодало — было три-четыре градуса ниже нуля. Келсо надел капюшон и энергично зашагал к краю вырубки. Желтые бумажные метки выглядывали из-под снега, как диковинные зимние цветы.

Выбраться из лачуги оказалось не так-то просто. Когда он сказал русскому, что им нужно вернуться к машине — забрать кое-какие вещи, товарищ, — то прочитал такую подозрительность в его глазах, что ему стало страшно. Но он все же выдержал этот взгляд и, посмотрев на русского почти просительно, получил наконец разрешение. Но О'Брайен и тут попытался его задержать: Непредсказуемый, еще несколько кадров отсюда, — пока Келсо не схватил его крепко за локоть и не потянул к двери. Русский не спускал с них глаз, попыхивая трубкой.

Келсо слышал у себя за спиной тяжелое дыхание О'Брайена, еле поспевавшего за ним, но не дал ему передышки, пока они не оказались вне поля видимости.

— Вы захватили тетрадь? — спросил О'Брайен. Келсо похлопал себя по груди.

— Она здесь.

— Отлично, — сказал О'Брайен. И победно подпрыгнул в снегу. — Господи Иисусе, вот это сюжет! Сногсшибательная история.

— Сногсшибательная история, — повторил за ним Келсо, но думал только об одном: как можно скорее исчезнуть отсюда. Он зашагал быстрее, и ноги его заныли, каждый шаг по снегу давался с неимоверным трудом.

Они вышли на тропу и увидели в сотне метров «тойоту», покрытую толстым слоем влажного снега. В задней части кузова с подветренной стороны слой снега был толще; подойдя ближе, они увидели, что влажный снег превращается в ледяную корку. Машина по-прежнему стояла носом вниз, задние колеса чуть ли не целиком торчали над снегом. Повреждения удалось найти не сразу. Русский выпустил в машину три пули. Одна сшибла замок задней дверцы. Другая повредила запор водительской. Третья пробила капот — видимо, русский хотел вывести из строя сигнализацию.

— Вот псих, — проговорил О'Брайен, глядя на отвратительные дыры. — Эта машина стоит сорок тысяч...

Он забрался на водительское сиденье, вставил ключ и попробовал включить зажигание. Никакого эффекта. Даже щелчка.

— Понятно, почему он не боялся отпустить нас к машине, — тихо сказал Келсо. — Он знал, что мы никуда не денемся.

На лице О'Брайена промелькнула тревога. Он выбрался из машины и провалился в снег. Добрался до багажника, открыл его, облегченно вздохнул, выпустив изо рта облачко пара.

— Похоже, что «Инмарсат» он не тронул, слава богу. Это уже кое-что. — Он оглянулся, нахмурился.

— Что теперь? — спросил Келсо.

— Деревья, — пробормотал О'Брайен.

— Деревья?

— Да. Спутник не над нашими головами, помните? Он висит над экватором. Мы далеко на севере, это значит, что антенну надо направлять как можно ниже, чтобы поймать сигнал. Если деревья близко, они как бы образуют экран. — Он повернулся к Келсо, и тот готов был убить его в ту же минуту — за глупую ухмылку на самодовольном красивом лице. — Нам нужно свободное пространство, Непредсказуемый. Придется возвращаться на вырубку.