Архангел

Не спрашивай, где мы очутились, парень, я этого не знаю. Там был такой длинный, застланный ковром коридор с какими-то бюстами на мраморных подставках, потом железная винтовая лестница, по которой мы спустились в огромный, как океанский пароход, зал, с высоченными зеркалами и эдакими золочеными затейливыми стульчиками вдоль стен. Выйдя из зала, мы вскоре оказались в широком коридоре с выкрашенными в блестящий зеленый цвет стенами, от натертого пола пахло воском. Мы подошли к большой тяжелой двери, и Берия открыл ее ключом из своей связки.

Дверь на старой, еще дореволюционной, пневматике медленно закрылась за нами.

Кабинет не представлял собой ничего особенного. Размером восемь на шесть. Такой кабинет вполне мог быть у директора какой-нибудь фабрики на окраине Вологды или Магнитогорска: письменный стол с парой телефонов, небольшой ковер на полу, стол для заседаний со стульями, окно, занавешенное толстыми портьерами. На стене висела большая розовая карта СССР на валике — тогда ведь еще существовал СССР, — а рядом с ней была маленькая дверца, к которой Берия сразу и направился. У него имелся и этот ключ. За дверцей оказался чулан, где стоял почерневший от времени самовар, бутылка армянского коньяка и коробки травяного чая. В стене находился сейф с крепкой медной дверцей, на которой было выбито название фирмы — не русскими буквами, а какими-то заграничными. Сейф был маленький, сантиметров тридцать в поперечине. Квадратный. Аккуратно сработанный. С прямой, тоже медной, ручкой.

Берия заметил, что Рапава уставился на сейф, и резко приказал ему выйти.

Ожидание длилось почти час.

Рапава стоял в коридоре, стараясь не терять бдительности, и, услышав скрип в большом здании, показавшийся ему шагами, или вой ветра, показавшийся голосом, тотчас вытаскивал пистолет. Он представлял себе Генсека, шагающего по натертому до блеска полу этого широкого коридора в своих высоких кавалерийских сапогах, и никак не мог совместить этот образ со сраженным инсультом, дурно пахнущим телом, которое лежало на Ближней даче.

И знаешь, парень, я заплакал! Наверно, в какой-то мере я плакал и о себе — не стану скрывать, я боялся, поджилки тряслись, — но главным образом я оплакивал товарища Сталина. Я так не плакал по собственному отцу, когда тот умер. И так было почти со всеми ребятами, которых я знал.

Где-то вдали часы пробили четыре.

Примерно через полчаса наконец появился Берия. Он нес маленький кожаный портфель, набитый чем-то — конечно, бумагами, но, может, и чем-то еще, Рапава не мог сказать. Содержимое портфеля, скорее всего, было взято из сейфа, да и сам портфель, наверно, был оттуда. А может, и из кабинета. Или же — Рапава не мог в этом поклясться, но все-таки возможно — Берия уже держал его в руке, когда выходил из машины. Так или иначе, он нашел то, что искал, и улыбался.

— Улыбался?

— Вот именно, парень. Улыбался! Но, заметь, не с довольным видом. Скорее…

— Сокрушенно?

— Да, сокрушенно. Точно хотел сказать: черт побери, неужели такое возможно? Точно проигрался в карты.

Они пошли назад тем же путем, каким пришли, только на этот раз в коридоре с бюстами встретили охранника. Увидев Хозяина, он чуть не упал на колени. Но Берия посмотрел на него как на пустое место и продолжал идти — такого беззастенчивого вора еще поискать. А когда сел в машину, сказал:

«На Вспольный».

Еще не рассвело и было темно, но уже пошли трамваи и на улицах появился народ — главным образом старушки, которые убирали правительственные кабинеты при царе и при Ленине, а после завтрашнего дня станут убирать при ком-то другом. На Библиотеке имени Ленина висел большой красно-бело-черный плакат с изображением Сталина, смотревшего с высоты на рабочих, которые гуськом шли к станции метро. На коленях Берии лежал раскрытый портфель. Он сидел пригнувшись, включив свет. И что-то читал, нервно постукивая пальцами.

«Есть в багажнике лопата?» — вдруг спросил он.

Рапава сказал, что есть. Чтоб разгребать снег.

«А набор инструментов?»

«Есть, Хозяин».

Там было много всего: домкрат, гаечный ключ, гайки для завинчивания колес, рукоятка, чтобы завести мотор, запальные свечи…

Берия хмыкнул и снова принялся читать.

На Вспольном земля возле особняка была твердой, как бриллиант, вся в сверкающих льдинках. Лопатой ее было не взять, и Рапаве пришлось пойти в надворные постройки в глубине сада за киркой.

Он снял пальто и принялся орудовать киркой, как в свое время на огороде отца в Грузии, — широко взмахивал ею над головой, глубоко погружая острие до самого древка. Раскачав острие, он вытаскивал его из земли, снова вздымал кирку над головой и опять опускал.