Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1

У цюдного креста у Благовешшения
Тут служило Цюрильё-игуменьё,
Сорок девиць со девицею,
Сорок стариць со старицею.
5. На правом-то крылосе Василий стоит,
А на левом-то крылосе Снафидушка стоит.
Да Василий-от поёт: «Да ты подай, Бог, Божья́!..»
Снафида-та поёт: «Да ишша я тибя не вижу,
Ишша я тибя не вижу — жить, не быт[ь] не могу!
10. Я тибя увижу — серцё зрадуитьсе!»
Спроговорит Цюрильё-егуменьё:
«Сорок девиць да со девицею,
Сорок стариць да со старицею!
Вы подите-тко, девици, во чистоё полё,
15. Во чистоё полё да к сыропегое змеи;
Попросите у змеи да зелья лютого,
Лютого зельиця розлюцьнёго —
Розлуцить нам сноха да нелюбимая!»
Пошли девици со девицею;
20. Пошли старици со старицею во цистоё полё:
«Ой еси, змея да соропегая (так

)!Дай нам зельиця лютого,
Лютого зельиця розлуцьнёго
Розлуцить нам сноха да нелюбимая!»
25. Спроговорит змея ишша лютая:
«Ой еси, девици со девицею,
Сорок стариць со старицею!
Вы подите-тко, девици, во чистоё полё,
Отливайте от огня да цяс[257] ракитов куст,
30. Отнимайте от огня да малых детоцёк!»
Отливали девици цяс ракитов куст,
Отнимали от огня да малых детоцёк.
Дала им змея да соропегая
Лютого зельиця розлуцьнёго —
35. Розлуцить сноху да нелюбимую;
Дала им зельиця лютого,
Лютого зельиця розлуцьнёго.
Отдавают это зельицё лютоё
Цюрилью-егуменью.
40. Наливаёт Цюрильё-егуменьё,
Подаваёт Цюрильё своей невестушки:
«Выпей-выкушай, Снафидушка Давыдьёвна,
Нашого питья да маластырского, —
Нашо-то питьё да на просыпоцьках лехко,
45. З нашого питья да не заболит голова!»
Спроговорит Снафидушка Давыдьёвна:
«Уши-ти выше не живут головы,
Я больше Василья не живу некогда (так)!»
Подаваёт Цюрильё своему сыну:
50. «Выпий-выкушай, Василий Романовиць, —
С нашого питья не заболит голова,
Нашо-то питьё да на просыпоцьках лехко!»
Примаёт Василей единой руцькой,
Выпиваёт Романовиць едины́м душком.
55. У Василья голова с плець покатиласе,
У Василья белы руки опустилисе,
У Романовиця резвы ноги подломилисе.
Тут-то Цюрильё не ужакнулосе (так),
Егуменьё не убоялосе.
60. Наливаёт Цюрильё-егуменьё,
Подаёт Цюрильё своей невестушки:
«Выпий-выкушай, нивестушка любимая,
Нашого питья да маластырского, —
Нашо-то питьё да на просыпоцьках лехко,
65. З нашого питья да не заболит голова!»
Примаёт Снафида единой руцькой,
Выпиваёт Давыдьёвна единым душком.
У Снафиды голова с плець покатиласе,
У Давыдьёвны белы руки опустилисе,
70. У Снафиды резвы ноги подломилисе.
Тут-то Цюрильё ужакнулосе,
Егуменьё убоялосе.
Пошло Цюрыльё в келейку:
«Ой еси, Павел, в келейки!
75. Що я, Цюрильё, зделала (так),
Що я, гуменьё, згрезила?
Две души я погубила:
Одну душу безгрешную,
А другу душу понапрасну!»
80. Спроговорит Павел в келейки:
«Стань-ко ты, Цюрильё, на леву-ту ногу,
Погледи-тко ты, гуменьё, на праву-ту руку;
Що у тя на руки-то потписаноё?» —
«Потписано на руки тут присветлой рай;
85. Во раю сидит Василий Романовиць
Со своей со Снафидой Давыдьёвной!» —
«Стань-ко ты, егуменьё, на праву-ту ногу,
Посмотри-тко ты, Цюрильё, на леву-ту руку;
Що у тя на руки-то потписаноё?» —
90. «А потписано на руки окромешной ад;
Во аду сидит Цюрильё-егуменьё,
Сорок девиць со девицею,
93. Сорок стариць со старицею!»