Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1

Былина как художественное произведение сразу настежь распахивает перед своей аудиторией двери в ту обстановку, где находится отправной пункт всех ближайших и отдаленных последовавших событий. Былевой трафарет, привычность зачина дают толчок сюжетным перипетиям тем более сложным, увлекающим, чем сложнее и противоречивее кажется рисуемое мгновение посреди главного подворья Киева.

В кулойском варианте великолепной былины «Данило Игнатьевич», пропетом певцом из деревни Сояны Петром Александровичем Нечаевым, зачин именно значителен. По нему можно прочувствовать истинное художественное обаяние старой народной эпики.

Пройдясь молодецкой походкой по парадной зале-гридне, князь Владимир спрашивает, не знает ли кто годящейся ему в супруги красной девицы, которая бы была воплощением красоты и ума:

«Станом статна, умом свершна,
Бело-то лицё да кабы белой снег,
Оци-ти ясны да быть у сокола,
Да брови-ти церны да быть у соболя?..»

И двор князя и пир переживают замешательство. Должно быть, всем представился недобрый путь дальнейших поисков желанной невесты. Ведь по нарисованному князем портрету явно угадывается единственная из возможных кандидатур...

«А-й кабы меньшой хороницьсе за большого,
А-й кабы большой хороницьсе за меньшого;
От меньшего Владимиру ответу нет».

Кто же испытывает страх, кто сидит за пиршественными столами?

«Многие князья, многие бояры» и испытанные подвигами в Поле воины-«поленицы приудалые», а еще «хресьянушки прожытосьные» (зажиточные). Громко обращаясь к пирующим, Владимир предлагает высказаться самым наидостойным — «дружыночке хороброй», «князям да боярам», «руским могучим богатырям».

Нет, былина бросает не обязательно свет, но и сумраки на завсегдатаев пира. Показательно, что в миг заминки голос-ответ приходит оттуда, откуда его не ждут: «и-за того и-за стола и-за окольного» поднимается-«выставаёт» неведомый интриган Вичя сын Лазурьевиць. С поклоном Владимиру «до сырой земли» он предваряет свою речь страхующей просьбой — чтобы князь не изволил «за ето слово» казнить, «повесити». Стандартная просьба на сей раз подразумевает как бы признание самого Вичи, что его слово заслуживает или отповеди или сурового наказания.

В молчании двора объявлено, что надобная Владимиру красавица есть: это «молода жена» Данилы Игнатьевича. И когда Владимир восклицает: «Как де можно у жива мужа жона отнеть?» — Вичя слышит в этом не смущение князя-государя, но вопрос: «Как же (бы) это сделать?» И Вичя обнародует известную ему «технологию» отнятия жены у мужа — предлагает задать Даниле неразрешимую задачу: заслать его на Буян-остров, велеть поймать без раночки «без кровавое» и привезти живьём в Киев лютое «зверищо-кабанишшо».

Не возразив ни словом, ни жестом, Владимир тут же посылает слуг звать Данилу на «почестный» пир, а в пиру без промедления сам объявляет Даниле подсказанную Вичей, а ныне назначаемую уже по его княжьей воле «служобку».

Данилу Игнатьевича спасает верная жена Настасья Викулисьна, прозревающая-предвидящая до мелочей коварные подвохи «сукина сына» Вичи Лазурьевича. Она предстает не только красавицей, но и «умом свёршной» (мудрой) женщиной. Ко двору князя Владимира Настасья все-таки приезжает, но только вместе с благополучно избавленным ею от гибели, изловившим страшного зверя супругом.

Тут-то, в финале былины, наконец, слышится голос и трёх авторитетных богатырей киевского двора — старого казака Ильи Муромца, молодых Добрынюшки Никитича и Олёшеньки Поповича. Они заедино требовательно советуют Владимиру

«Отвести етого Вицю да во цисто полё,
Придать ему ноньце да скору смерть».

Круг замыкается. Счастливое разрешение драматичной коллизии — действие закона высшей Правды, на которую уповали слагатели былин.

Но двор князя Владимира предстал в сей былине и, как показывают многочисленные записи Григорьева, предстаёт вообще в нашем эпосе не только магнитом для защитников страны — богатырей, съезжающихся к нему со всей Руси в жажде патриотического подвига. Двор — не только хранитель государственного разума, ставящего перед богатырями трудные, но необходимые задания. Это и центр интриг, источник авантюр, кривосуда, обид. Киев государя Владимира, с его князьями-боярами и дружинниками-нахлебниками, встречает неверием рассказ Сухматия о ратной его победе. Правительственный Киев не верит Илье Муромцу, одолевшему Соловья-разбойника; отправляет того же Илью Муромца по лживому доносу в земляную тюрьму; готов войти в сговор с царем Баканишшем, осадившим стольный город, дать на расправу врагу защитника державы Василия-пьяницу; в лице сластолюбивой государыни-княгини Опраксеи обвиняет святого богатыря-паломника Михайлу Михайловича в воровстве...