Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

А во стольнём во городе во Киеве
А у ласкова князя у Владимера
Заводилось пированьё, стол-поцесьён пир,
Да про многих кнезей да многих боероф,
5. Да про тех полениць да приудалыих,
Да про сильних могуцих бога́тырей.
Ишше фсе на пиру да напивалисе,
Ишша фсе на цесном да наедалисе;
А един на пиру сидит — не пьёт, не ест.
10. А да Владимёр по грыднюшки похажыват,
Он с ношки на ношку сам переступыват,
А скобоцька о скобоцьку пошшалкиват,
Он веть белыма руками сам розмахиват,
Он веть русыма кудрями сам натряхиват,
15. А из уст таки реци сам выговарыват:
«Ишше ой еси, Потык сын Ивановиць!
А што-ш ты на пиру седиш, не пьёш, не еш,
А не пьёш ты, не еш, сидиш, не кушаёш,
Кабы белой лебёдушки не рушаёш?
20. Разе место тибе-ка да не (по) разуму?
Разе пивна братыня не доходила?
Разе винной цяроцькой обно́сили?..»
Говорыт тут веть Потык сын Ивановиць:
«Уш ты батюшко Владимёр стольнекиефьской!
25. Ишша фсе у тя ф пиру испоженёны,
Ишша красны-ти дефки да замуш выданы;
Ишша я на пиру един холост сижу,
Да холост-де сижу да не жонат сло<в>у;
Благослови-тко-се, Владимёр-княсь, жонитисе!»
30. Говорил тут Владимёр-княсь таково слово:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
Хош у князя бери, хош у боярына,
У того где хрисьянина торгового!..» —
«Мне не надо не у князя, не у боярына;
35. А есь-де у Данила Марфушка-бела лебедь!»
Говорыл тут Владимёр-княсь таково слово:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
Ишша тут тибе, Потык, не жона будёт,
Не жона-ли будёт, — да как люта змея!»
40. Нецего веть тут Потык не розговарывал,
Он уздал бы, седлал да коня доброго:
Он двенаццэть потпружынок потстегивал,
Он тринаццэту тенул церес хребетьнюю кость, —
А не ради басы, да ради крепости:
45. Не оставил штобы доброй конь во цистом поле,
Не ходить бы удалому по цисту полю.
Он веть брал фсе успехи* да богатырьския,
А уехал тут Потык во цисто полё.
А горит бы, горыт да мать-добровушка,
50. А во добровушки горит да цяс<т> рокитоф куст,
А во кустышке горит да именно гнездо.
Окол куста змея лютая извиваицьсе:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
Ты залей-ко, залей да мать-добровушку,
55. Во добровушки залей да цяс<т> рокитоф кус<т>,
А во кустышке залей да змеино гнездо,
Ишша выведи ты маленьких змеёнышкоф!»
Он схватил-де с правой ноги сахьян сапок<г>,
Зацерпнул он свежой воды ключевою,
60. Он залил тут, залил да мать-добровушку,
Во добровушки залил да цяс<т> рокитоф кус<т>,
А во кустышки залил да змеино гнездо,
Он веть вывел тут маленьких змеёнышкоф.
Он наехал на цистом силу великую,
65. Он веть поленил (так

)[198] силу невернуюДа сибя доставал Марфу в замужесьво.
А Марфушка нейдёт ноне в замужесьво, —
Она клала тут заповедь великую,
Да великую заповедь цежолую:
70. А которой у нас ноне наперёт помрёт,
А другому ложытьсе жывому вместях!»
И поехали они да по цисту полю:
Ишша черкви-ти Божьи оказуицьсе,
Красён Киеф-от грат да знаменуицьсе.
75. А приехали они да ко Бладимеру.
Захотела у его жона гусетинки,
А белой-де она да лебедетинки.
А пошол где-ка Потык за охвотами
А на тихи на вёшны и на заводи.
80. Настрелял он гусей да белых утицей,
И йдёт он ноньце да ко Бладимеру.
Не стрецяёт его да молода жона;
А стрецяёт его да тут Бладимёр-княсь,
И сам говорит он таково слово:
85. «Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
А не состарилась жона у тя — придставилась!..»
Нецего он тут Потык не розговарывал;
Приказал он тут гроб да велик делать,
Щобы можно обем да сидуци сидеть,
90. Седуци-де сидеть да лёжаци лёжать.
Понесли тут веть их да во глубок погреп<б>,
Как зарыли песком-хрещом сыпучиим.
А Опраксия-кнегина кажной день ходит,
Кажной день она ходит, нонь спроведаёт;
95. Услыхала нонь во земли да два голоса;
А пошла-де сказала тут Бладимеру.
А выкопали Потыка на цистом поле;
Ишша вышол Потык на святую Русь.
Захотела опеть она гусетинки,
100. А белой-де она лебедетинки.
А пошол он веть Потык сам за охотами
А на тихи на вёшны и на заводи.
Он настрелял-де гусей да серых утицей,
А идёт он прямо ко Владимеру,
105. Не стрецяёт его тут молода жона;
А стрецяёт его тут нонь Опраксея:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
А прилетел-де Ковшей, Ковшей Ковшеевиць
Да увёз у тибя нонице молоду жону».
110. Нецего тут веть Потык не розговарывал;
Он поехал тут Потык по цисту полю,
Он наехал на цистом-то тут белой шатёр:
Во шатре-то лёжыт-то Ковшей Ковшеевиць,
Обумаицьсе тут с Потыковой хозяюшкой.
115. Говорыт ему ноне молода жона:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
На тибе, Потык, рука правая,
А Издолишшу Поганому рука левая!..»
Повалилса тут Потык во бел шатёр,
120. А заснул-де он сном да богатырьскиим...
А опутали во опутинки шолковыя,
А замкнули в замки они во нимецькия,
А оставили Потыка на цистом поле.
Да не знаёт, откуль змея люта извиваицьсе, —
125. Розомкнула замки она немецькия,
А роспутала опутинки шолковыя:
Ишша стал веть Потык нонь на волюшки.
Говорыт тут змея да таково слово:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
130. Не здавайсе ты, Потык, на бабьи прелести:
Потеряш у сибя да буйную голову!»
Нецего веть Потык не розговарывал;
Он поехал тут Потык по цисту полю,
Он наехал на цистом-то тут бел шатёр:
135. Во шатре-то лёжыт да тут Издолишшо,
Обумаёцьсе с жоной да тут веть с Потыковой.
Говорыла она да таково слово:
«Ишша ой еси, Потык сын Ивановиць!
На тибе, Потык, рука правая,
140. А Издолишшу Поганому рука левая!..»
Нецего ноне Потык не розговарывал:
«Мне не надо тибе-ка да рука правая, —
Обумала Издолишша Поганого;
Мне не надо мне-ка да нога левая, —
145. Оплетала Издолишша Поганого!..»
И оторвал у ей да руку правую,
И оторвал у ей да ногу левую;
У Ковшея отсек фсе ноне головы,
Розметал тут кос<т>ьё по цисту полю.
150. А садилса тут Потык на добра коня,
Он поехал тут Потык ко Бладимеру,
А сам он сибе да прироздумалса;
А заткнул он копьё да врусоминьскоё*
А тупым-то коньцём во сыру землю;
155. А спустилса тут Потык со добра коня,
Со добра-та коня да на востро копьё.
157. Ишша тут-де-ка Потыку славы поют.