Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

Ишша было у Добрынюшки погрежоно,
Ишша было у Добрынюшки покурежоно
Да на добрых-то коницьках да поежжоно,
Да цюжых-то бы жон было много люблено,
5. Красных девушок да было поцеловано.
Ишша тры годы Добрынюшка-та клюцьницал,
Ишша тры годы Добрынюшка-та стольницял,
Ишша тры годы Добрыня да прыворотницял.
Да минуло тому времени веть деветь лет, —
10. На десятоё он лето да он гулять пошол.
А-й ишша брал он уздицьку фсё тосмянную,
Ишша брал сибе седелышко церкальскоё,
Да пошол Добрынюшка на конюшын двор.
Ишша брал бы, бира́л собе коня доброго;
15. Да накладывал уздицю фсё тосмянную,
Да накладывал седелышко церкальскоё,
Обуздал он, опседлал да коня доброго,
Да застегивал двенаццать тугих потпругоф,
Да тринатцату тенул церес хребётну степь, —
20. Да не ради бы басы, да ради крепости,
Ишша ради бы опору да богатырьского.
Ишша брал сибе палоцьку боёвую,
Ишша брал сибе сабельку-ту вострую,
Ишша брал сибе копьё да брусоменьскоё.
25. А-й обуздал бы, опседлал да коня доброго.
Только видели Добрыню, да как коня седлал,
А-й коня бы седлал да ф стремена ступал.
Отправлялса наш Добрынюшка ф цисто полё
Да во то жа роздольицё широкоё.
30. Да не видели поступки да лошадиною —
Только видят поеску да бог

атырскою,Только видят: во цистом поле курева стоит,
Курева бы стоит да дым столбом валит.
Ишша едёт Добрынюшка по цисту полю,
35. По тому по роздольицу широкому, —
Он веть выехал на шо́ломя окатисто,
На окатистоё шо́ломя на увалистоё:
Ишша Руськая Земля бы да потаиласе,
Как неверная земля возремениласе.
40. Ишша брал бы он трубоцьку подзорную,
Да подзорную трубоцьку дальнёвидьную;
Ишша зриль бы он — смотрел да во цисто полё,
Да на фсе жа на цетыре ра́зны стороны.
Да завидял Дубрынюшка во цистом поле,
45. Да стоит там шатёр да цёрнобархатной.
Да поехал тут Добрыня ко церну шатру,
Да поехал он Добрынюшка скоро-наскоро.
Приежжал он к шатру да блиско-наблиско.
Соходил тут Добрыня со добра коня;
50. Он спускал бы коня да во цисто полё;
Ишша сам бы он коню да наказыват,
Да наказыват коню да наговарыват:
«Уш ты конь мой, конь да лошать добрая!
Ты топерице поди, конь, во цисто полё,
55. Уш ты еш, мой конь, да фсё любу́ траву,
Уш ты пей, ты мой конь, да клюцеву воду;
Ты когда мой услыхаёшь да богатырской крык,
Ты тогда бежы да скоро-наскоро,
Поспевай да ко мне на́времё*».
60. Да спустил он коня да во цисто полё,
Ишша сам он пошол да ко церну шатру.
Прыходил бы Добрынюшка ко церну шатру;
На шатре таки пи́си да бы писаны,
Золотыма литерами да нарысовано:
65. «Ишша хто этта приедёт ко церну шатру
Да жывому-ту назать будёт не уехати,
Не бывать тому будёт да на Светой Руси,
Не топтать тому будёт да зеленой травы,
Да не слушивать цетья-петья церковного
70. Да того жа звону да колокольнёго».
Да там стояла сороковоцька з зеленым вином;
Да стояла тут братынюшка сиребрена,
Да не мала, не велика — да с полтора ведра.
Брал Добрынюшка, брал братынюшку серебрену,
75. Да цедил он из боцьки да зелена вино;
Нацедил он братыню фсё сиребрену,
Выпивал он братынюшку к едному духу.
Он первую выпивал да ради здравьица,
Он вторую выпивал ради похмельица,
80. Он веть третью выпивал да ради шалости.
Как хмелинка в головы да поевиласе,
Во хмелю ему пись не полюбиласе.
Он хватил ету боцьку да з зеленым вином,
Высоко бы он ей да фсё выбрасывал,
85. Ишша падала на матушку на сыру землю;
Да розбил бы ету боцьку да з зеленым вином,
Ростоптал он братынюшку сиребрену;
Ишша сам бы пошол да ко церну шатру.
Приходил бы Добрыня ко церну шатру,
90. А-й да сфатил бы шатёр да цернобархатной,
Ишша прырвал шатёр да цернобархатной,
Лемтюги*[141] он розбросал да по цисту полю.
Тут стояла бы кроватоцька тисовая,
Да стояла бы кроватоцька славновых (так) костей,
95. А-й словн<ов>ых бы костей, костей заморьскиих
Да заморскиих костей да зубья рыбьёго:
А-й да дарыл ему король да лехоминскоё.
На кроватоцьки перынушка лежыт пуховая
Да закрыта одеялом да соболиныим,
100. В зголовях-то подушецьки тижолые.
Повалилса наш Добрыня на кроватку спать,
На кроватоцьку-ту спать да опоцев держать.
Ишша заспал Добрынюшка тут крепким сном.
Да во ту жа пору было да во то времё
105. Из-за моря бы, моря — да моря синёго,
Из-за поля бы, поля — да поля цистого
Да не тёмна-ли туценька востуцилась,
А не грозна ли з дождём да поднималасе —
Ишша едёт-то удалой да доброй молодець,
110. Ишша тихия Дунай да сын Ивановиць.
Ишша едёт Дунаюшко по цисту полю,
По тому жа роздольицу да широкому;
Ишша смотрит во трубоцьку ф подзорную,
Да ф подзорную ф трубоцьку в дальнёвидною
115. Да на фсе же на цетыре да разны стороны:
Да не видит своёго да ша́тру церного,
Да не видит он боцьки з зеленым вином,
Только видит кроватоцьку одну тисовую.
Да поехал тут Дунай да скоро-наскоро
120. Да приехал ко шатру да блиско-наблиско:
Да стоит одна кроватоцька да тисовая,
На кроватоцьки лёжыт да доброй молодець,
Ишша заспал доброй молодець тут крепким сном.
Да хотел ему Дунаюшко голову срубить,
125. Ишша сам он сибе да прироздумалса:
«Да сонно́го-то убить — да бутто мёртвого:
Да не цесь мне хвала будёт молодецькая,
Да не вы́слуга будёт богатырская».
Закрыцял он, зазыцял да громким голосом:
130. «Тибе полно те спать да фсё пора ставать!»
Пробужалса наш Добрыня да от крепко́го сну,
Со великого похмельица просыпаицьсе;
Он лекко-скоро скакал да на резвы ноги;
Закрыцял он, зазыцял да громким голосом:
135. «Уш ты конь мой, конь да лошадь добрая!
Ты топерце бежи, конь, ис циста поля,
Ты бежи-тко, конь, да скоро-наскоро,
Поспевай же ты ко мне да навремё!»
Услыхал бы в цистом поле его доброй конь,
140. Он бежал к ему да скоро-наскоро,
Он лекко-скоро скакал тут на добра коня.
Да поехали богатыри на тры попрыща,
Да давали они попрышшы по тры версты.
Они съехались богатыри, поздоровались
145. (А здоровалисе они палоцьками боёвыма!), —
Да от рук от их палоцьки загорелисе:[142]
Они тем боём (друг) друга да не ранили,
Они не́ дали раноцьки да кровавоей,
Да кровавою раны да к ретиву серьцю.
150. Да рубилисе сабельками вострыма, —
У их вострыя сабли рошшорбалисе:
Ишша тем боём друг друга они не ранили,
Ишша не дали раноцьки да кровавоей,
Да кровавою раноцьки да к ретиву серцу.
155. Да кололисе они копьеми они булатныма, —
Они тем боём друг друшка да не ранили.
Да тенулисе они тягами они залезныма
Церес те жа церес грывы да лошадиныя, —
Да залезныя тяги да роспоялисе.
160. Соходили они да со добрых коней
Да на ту жа на матушку на сыру землю,
Да плотным боём да рукопашацькой
Да боролисе они да вёшной день до вецера.
Ишша день-от идёт, братцы, ко вецеру;
165. Красно солнышко катицьсе — ко западу,
Ко западу катицьсе да ко закату.
По колен-де фтоптались да в матушку сыру землю;
Мать сыра-та земля тут сколыбаласе,
Да в озёрах-то вода да заплескаласе,
170. Ишша сыроё дубьё да согибалосе
Да вершынка со вершыноцькой соплеталосе,
Ишша сухоё дубьё много ломалосе,
Во цистом поле трафку да залелеело.
Да во ту жа пору было да во то времё
175. Из-за моря бы, моря да моря синёго,
Из-за поля бы, поля да поля цистого
Да не тёмна ли туцинька, братцы, востуцилась,
Да не грозна ли з дожжом да поднимаицьсэ,
Тут веть едёт удалой доброй молодець,
180. Да старый-де казак да Илья Муровець,
Илья Муровець он да сын Ивановиць.
Ишша едёт бы Илеюшка по цисту полю,
По тому жа по роздольицу по широкому;
Он веть смотрит во трубоцьку ф подзорную,
185. Да ф подзорную трубоцьку дальнёвидную.
Да завидял Илеюшка во цистом поле:
Там веть бьюцьсе-деруцьсе да два богатыря.
А сидит-то Илеюшка на добром коне,
Ишша сам он сибе да думу думаёт:
190. «Я поеду я к им да блиско-наблиско;
Как неверной с руським бьецьсе, дак я веть помошшь дам;
Как д(в)а неверных-то бьюцьсе — буду прытакивать;
Веть как руськи-те бьюцьсе — да буду розговарывать».
Да поехал Илеюшка скоро-наскоро,
195. Да приехал Илеюшка блиско-наблиско:
Тут деруцьса два руських два богатыря.
Закрыцял он, зазыцял он громким голосом:
«Уш вы ой еси, два руськиих богатыря!
Вы оп цём вы де́ритесь да о́п цём бой идёт,
200. Оп цём у вас бой идёт, да што вы де́лите?»
Отвецял тут Дунай да сын Ивановиць:
«Иш (так) как перва-та нахо́доцька Добрынина:
Да розбил у мня сорокофку с зеленым вином;
Ростоптал у мня братынюшку серебрену;
205. Ишша прырвал у мня да весь церной шатёр,
Ишша церной бы шатёр да цернобархатной;
Лемтюги́ бы он розбросал да по цисту полю!»
Говорил тут Добрынюшка Микитицёк:
«Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромець,
210. Илья Муромець ты да сын Ивановиць!
Ишша много мы ездим да по цисту полю,
По тому жа мы роздольицю широкому;
Оставлям мы шатры белополотнены;
Да таких мы глупостей да не написывам!»
215. Говорыл-то Илеюшка таково слово:
«Ты дурак-то, Дунай да сын Ивановиць!
Уш ты служыш королю да лехоминьскому,
Ты такима глупостя́ми да занимаишьсе!»
Да говорыл-то Добрынюшка таково слово:
220. «Я приехал ко шатру бы да ис циста поля;
На шатре таки писи были написаны;
Неподобны-ти таки писи написаны;
Тут стояла бы сорокофка да з зеленым вином;
Тут стояла бы братынюшка бы серебрена,
225. Да не мала, не велика — полтора ведра;
Веть я брал бы братынюшку да серебрену
Да цедил бы из боцьки да зелено вино,
Выпивал ету цяру да зелена вина,
Да не малу, не велику, полтора ведра,
230. Выпивал бы веть я да к едному духу;
Я перву-ту веть выпил ради здравьица,
Я вторую веть выпил ради похмельица,
Ишша третью я выпил ради шалости;
Как хмелинка в головы у мня поевиласе,
235. Да во хмелю-то мне-ка пись да не полюбиласе, —
Я хватил бы ту боцьку да с зеленым вином,
Высоко бы я ей да нонь выбрасывал,
Ишша падала на матушку да на сыру землю-ф,
Да розбил ету боцьку да з зеленым вином;
240. Ростоптал я братынюшку серебрену;
Уш я прырвал шатёр да цернобархатной,
Лемтюги я разбросал бы да по цисту полю;
Повалилса я тогда да на кроватку спать,
На кроватацьку спать да опоцев дёржать;
245. Ишша заспал я да веть крепким сном;
Да приехал тут Дунай да сын Ивановиць,
Да приехал Дунаюшко ис циста поля,
Розбудил миня уда́ла да добра молотца;
Тогда стали бы мы да с им боротисе,
250. А боротисе мы да воеватисе!..»
Говорил тут старой казак Илья Муровець:
«Перестаньте-ко вы да бицьсе-ратицьсе
Да садитесь подите да на добрых коней!»
Да садилисе они да на добрых коней
255. Да поехали по пути — по дорожецьки,
Да поехали они да в красён Киёф-грат.
Приежжали бы они да ф красен Киеф-грат;
Да стрецяли их князи да думны бояра,
Да стрецял их Владимер стольнекиефьской
260. Да со той жа кнегинушкой Опраксией:
«Уш вы здраво ездили во цисто полё?
Уш што вы там цюли, што вы видели?» —
«Уш мы здраво веть съездили во чисто полё!»
Собирал им Владимер фсё почесьен пир
265. Да для многих кнезей да многих бояроф,
Да для сильних могуциих богатырей,
Да для фсех-де полениц да приудалыих,
Да для фсех-де купьцей-гостей торговыих,
Да для фсех бы хресьянушок прожытосьныих,
270. Да про многих бы казакоф со тиха Дону,
Да про фсех бы калик да перехожыих,
Перехожиих калик да переброжыих.
Ишша фсе бы на пиру тут напивалисе,
Ишша фсе бы на цесном пиру наедалисе;
275. Ишша фсе бы на пиру да были пьяны-весёлы,
Ишша фсе на пиру тут приросхва(с)тались:
Да иной-от-де хвастаёт да добрым конём,
А иной-от-де хвастаёт да вострым копьём,
А иной да хвастаёт золотой да казной,
280. Да иной бы хвастаёт да родной сестрой,
Ишша глупой-от хвастаёт молодой жоной,
Ишша умной-от хвастает старой матерью.
Про то жа (так) Дунаюшка Иванова
Да сказали бы князи фсё Владимеру:
285. «Ишша ездил Дунай как во цисто полё
Да служыл он королю да лехоминьскому;
Да король его любил да фсё шатром дарыл,
Да дарыл ему шатёр да цёрнобархатной;
Да дарыл ему кроватоцьку тисовую,
290. Ишша ту жа кроватоцьку дорогих костей,
Дорогих бы костей, костей заморскиих,
Да заморскиих костей бы да зубья рыбьёго;
Выдавал бы король да ему порцею,
Выставлял ему боцьку да зелена вина...»
295. Ишша тут на его князь да роспрогневалса,
Говорыл-то Владимёр да таково слово:
«Уш вы ой еси, клюцьники-замоцьники!
Вы берите-ко мои да золоты клюци,
Вы берите Дуная да за белы руки,
300. Вы ведите-ко Дуная да во глубок погреп,
Запирайте Дунаюшка во глубок погрёп!..»
Ишша заперли Дунаюшка во глубок погрёп
За трои-ти двери фсё жалезныи,
Ишша выдали ему да полну порцею,
305. Ишша дали ему свешши да воску яровы,
Ишша дали бы книг, да сколько надобно.
307. Ишша тут-то тем дело да оконцялосе.