Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

Да-й во стольнём во городе во Киеве
Да у ласкова князя да у Владимера
Заводилось пированьицо-почесьён стол
Да для многих кнезей да для многих бояроф,
5. Да для сильных могучи́их бог

атырей,Да для тех-де полениц да приудалыих,
Да про тех-де купьцей-гостей торговыих,
Да про многих казакоф со тиха Дуна́,
Да про всех бы калик да перехожиих,
10. Перехожиих калик да переброжыих,
А про всех бы хресьянушок бы да прожытосьных.
Ишше все бы на пиру да напивалисе,
Ишше все бы на цесном да наедалисе,
Ишше все бы на пиру да пьяны-ве́сёлы.
15. Да Владимёр-княсь по грынюшки похажыват,
Ишше с ножецьки на ношку да переступыват
И сапок<г> бы о сапок<г> да поколациват,
Ишше белыма руками да прирозмахиват,
Да златныма перснями да он нашшалкиват,
20. Да русыма-то кудрями да принатрехиват,
Из ус<т> тако слово да выговарыват:
«Уш вы ой, фсе удалы да добры молотцы!
Вы не знаете-ли хто мне обручницы,
Да обрусьници мне бы да супротивницы,
25. Супротивници мне бы то-красной девици:
Станом-возрастом ровна была, умо́м сверна,
Ишше тело-то было веть — как белой снег,
Ишше шшоки бы у ей бы веть — как алой цвет,
По походоцьки девиця — как павушка,
30. По говоры-то была — бутто лебёдушка,
Ишше ясны-ти оци да были — как у сокола,
Ишше церныя брови — да как у соболя,
Да ресници-ти были — как у сиза бобра?»
Ишше большой-от хороницьсе за средьнёго,
35. Ишше средней-от хороницьсе да за меньшого,
Да от меньшого Владимеру да ответу нет.
Говорыл бы Владимер да по фторой након,
Говорыл бы Владимер по третей након:
«Уш вы ой еси, удалы добрыя молотцы,
40. Уш вы сильни могуция богатыри,
Уш вы фсе-же поленици приудалыя,
И все же купьци-гости торговыя,
Ишше многия казаки да со тиха Дуна,
Ишша все вы калики да перехожыя,
45. Перехожыя калики переброжыя!
Вы не знаете ли хто мне-ка обручницы,
А-й обруцьници мне бы да красной девици:
Станом-возростом была бы да умом сверсна,
Ишше тело-то было веть — как белой снек,
50. Ишше шшоки-ти у ей веть — как алой цвет,
По походоцьки девиця — как павушка,
По говори-то была — да бутто либёдушка,
Ишше ясныя оци да были — как у сокола,
Ишше церныя брови — да как у соболя,
55. Да ресници-ти были — да как у сиза бобра,
Ишша было бы вам, кого кнеги́ной звать,
Да кнегиной звать да кому цесть воздать!..»
Выставал бы тут удалой да доброй молодец,
А-й говорыл веть он таково слово:
60. «Уш ты батюшко Владимер стольнекиефской!
Ты позволь же ты мне слово молвити,
Слово молвити мне бы да рець говорыти, —
Не изволь миня за слово скоро сказнить,
Не садить бы миня во темныя погребы,
65. Не сылать бы во сылоцьки да во дальния».
Говорыл бы Владимер таково слово:
«Говори-ко-се, молодец, што тибе надобно,
Говори-ко ты рець да без опасности».
Говорыл молодець да таковы реци:
70. «Уш ты батюшко Владимер стольнекиефской!
Ишше есь у нас Дунай да сын Ивановиць:
Ишше много Дунай да по землям бывал,
Ишше много бы Дунай да королям служыл;
Да созвати бы его да на почесён пир, —
75. Да не знаёт ли веть он тибе обруцницы,
Да обруцьницы он да красной девици?..»
Говорыл-то Владимер таково слово:
«Уш вы ой еси, ключники-замочники!
Вы берите-ко мои да золоты клюци,
80. Вы подите-ко ко погребу да глубокому,
Роскатывайте камешки вы серыя,
Отпирайте вы доски фсё жалезныя,
Отпирайте мои да темны погребы,
Отпирайте мои да замки крепкия,
85. Да зовите-ко Дунаюшка на поцесьен пир
Да говорите веть вы сами да таково слово:
“Да зовёт тибя Владимер да на почесьен пир!
Без тобя веть, Дунай, пир нейдёт,
У нас пир бы нейдёт — да не пируицьсе!”»
90. Отпирали ему двери да фсё-то жалезныя:
Да сидел бы Дунай да ф тёмном погребе.
Ишше жог бы он свешши воску яровы
Да цитал веть он книгу фсё Псалтырьнею.
Говорыли ему клюцьники да замоцьники:
95. «Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
Ты поди-ко-се топере да вон ис погреба:
Да зовёт тибя Владимер да на почесьен пир!
Без тобя веть топере у нас пир нейдёт,
У нас пир-от нейдёт — да не пируицьсе!»
100. Он лекко-скоро ставал да на резвы ноги,
Он лекко веть выскакивал да ис погреба.
В глубину погреб был да сорок локот.
Да пошли они ко князю да во светлу грыню.
Заходил бы Дунаюшко во светлу грыню,
105. Веть он Господу Богу фсё помолилса,
На фси стороны цетыре да он поклонилса.
Да садили бы Дунаюшка в место большоё,
Да во большоё место в богатырскоё.
Да садилса Дунай да в место большоё,
110. Да во большоё место богатырскоё.
Наливали ему цяроцьку зелена вина,
Да не малу, не велику — да полтора ведра,
А подносили бы к Дунаюшку Иванову:
«Выпей-выкушай, удалой доброй молодець,
115. Да по имени Дунай да сын Ивановиць,
Да на то бы-де здравьицо молодецькоё!»
Принимаёт Дунаюшко единой рукой.
Выпивает Дунай да к едному духу.
На закуску ему — голову бела сахара,
120. На запивку — турей рог да мёду слаткого.
Наливали фтору цароцку зелена вина:
«Выпей-выкушай, Дунай, сын Дунаевиць!»
Принимал бы Дунай да единой рукой,
Выпивал бы он да к едному духу.
125. Тут Владимер-княсь по грынюшки да похажыват,
Он веть с ножечки на ножечку переступыват
И сапок бы о сапок да поколациват,
Ишша белыма руками да прирозмахиват,
Да златныма-то перснями сам нашшалкиват,
130. Да русыма бы кудрями принатрехиват,
Да из ус<т> таки реци да выговариват:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
Ишша много ты, Дунай, да по землям бывал,
Ишша много бы, Дунай, ты королям служил;
135. Да не знаш ли ты мне да красной девици:
Станом-возрастом ровна было, умом сверсна,
Ишше тело-то бело веть — как белой снег,
Ишше шшоки-ти веть были веть — как алой цвет,
По походоцьки девушка — как павушка,
140. По говори-то была — да лебёдышка,
Ишше ясны-ти оци да были — как у сокола,
Ишше церныя брови — да как у соболя,
Да ресници-ти были — как у сиза бобра!»
Говорыл бы Дунай да таково слово:
145. «Ишше ес<т>ь бы во городе во Ляхове
У того же грозна короли лехоминского,
Ишше ес<т>ь у его фсё бы две дочери;
Да больша доць Настасья да королевисьня,
Зла лихая полениця да приудалая,
150. Ишша ездит она да по чисту полю,
Ишша ездит она бы да фсё полякуёт.
Ишша той жа Вам да не владеть будёт;
А втора доци Опраксея да королевисьня,
Ишша можно ту взеть да за тибя взамуш,
155. Ишша можно будёт ей да кнегиной звать
Да кнегиной звать — да ей цесть воздать!..»
Говорыл-то Владимер таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Иванович!
Поежжай-ко ты нонь да ф путь, в дорожечку
160. Ко тому же королю да лехоминскому,
Поежжай ты топере да сватом — сватайсе;
Ишша силы бери, да сколько те надобно,
Золотой казны бери, да сколько те надобно».
Говорыл-то Дунай да таково слово:
165. «Уш ты батюшко Владимер стольнекиефской!
Нам веть силою нонь бы не воеватисе,
Золотой-то казной да не откупатисе;
Уш ты дай мне дружинушку хоробрую,
Ишша на имё Добрынюшку да Микитиця!»
170. Говорил ему Владимёр таково слово:
«Уш ты есь, Дунай да сын Ивановиць!
Ты бери-ко-се, да хто те надобно!»
Ишша брал он Добрынюшку да Микитиця.
Походили они да на конюшын двор;
175. Ишша брали они да коней добрыих;
Ишша брали бы — уздали да коней добрыих;
Да накладывали уздицьки фсё тосмя́ныя;
Да накладывали седелышка церкальския;
Да застегивали двенаццэть тугих потпругоф,
180. Да тринаццату тенули церес хребётну степь,
Да не ради бы басы — да ради крепости,
Ишше ради опору да богатырского:
Не оставили бы кони да во чистом поле,
Не заставили ходить да по чисту полю,
185. По чисту полю ходить да ходить пешыма.
Только видели бы их да как коней седлали,
Как коней седлали да в стремена ступи́ли[169];
Да не видели поступки да лошадиноей,
Да не видели поески богатырскоей,
190. Только видят бы: в поле курева стоит,
Курева бы стоит да дым столбом валит.
Ишше едут они да по чисту полю,
По тому же роздольицю да шырокому.
Приежжали бы ко городу ко Ляхову
195. Ко тому жа грозну королю хоминскому[170].
Говорыт тут Дунай да таково слово:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитицёк!
Оставайсе ты здесь да середи двора[х][171];Я пойду веть топере да сватом — сватацьсе
200. Ко грозну я королю бы да лехоминскому;
Как добром веть нам даст, дак мы добром возьмём,
Как добром нам не даст — да за боём возьмём;
Загремит как у мня палоцька буёвая,
Да зачиркаёт сабелька-та вострая,
205. Ты тогда секи силу, ей не ми́луей[172]».
Да пошол бы Дунай да сватом сватацьсе;
Приходил бы к королю да во светлу грыню,
Заходил и к королю да во светлу грыню,
Ишша бьёт бы челом да он о сыру землю:
210. «Уш ты здрастуёш, король да лехоминския!»
Говорыл ему король да лехоминския:
«Уш ты здрастуёш, Дунай да сын Ивановиць!
Уш ты што ко мне прибыл ли по-старому,
Ишша прыбыл ты ко мне во служеньицё
215. Да по-старому служить, фсё по-прежному?..»
Отвецял ему Дунай да сын Ивановиць:
«Не по-старому служить тибе, не по-прежному;
Я прышол к тебе нонь да сватом — сватацьсе
Да на той же Опраксеи да королевисьни
220. Да за того бы князя да за Владимера!»
Говорыл ему король да таково слово:
«Уш ты Дунай да сын Ивановиць!
Ты бы сваталса за калику да перехожую,
А не сваталса за князя да за Владимера!»
225. Говорыл бы Дунай да таково слово:
«Уш ты ой еси, король да ляхоминския!
Ты добром нам даш, дак мы добром возьмём;
Ты добром нам не даш — да за боём возьмём,
Уш мы силой возьмём да богатырскою!..»
230. Да пошол бы Дунай да ко светлой грыни
Да ко той Опраксеи да королевисьни.
Да сидела Опраксея-королевисьня
Да во той же во грынюшки во светлою
За двенаццати весуцима замоцьками,
235. За тринаццатью крепкима сторожоцьками.
Да во ту же пору было, во то времё
У Дуная оци ясны да сомутилисе,
Да могуция плеци да росходилисе,
Да горяцяя кроф да роскипеласе, —
240. Да пошол к Опраксеи во светлу́ грыню:
Он не спрашивал у дверей да крепких сторожоф,
Да прыбил у дверей да крепких сторожоф,
Ишша прырвал двенаццэть всех замоцикоф —
Заходил к Опраксеи во светлу грыню.
245. А ткала она красеньця фсё шолковыя —
Обронила целноцёк да фсё серебреной,
Говорыла она бы да таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Иванович!
Ишша к нам ты прышол служить по-старому,
250. Да по-старому служыть ли, по-прежному?»
Говорыл ей Дунай да сын Ивановиць:
«Уш ты ой есь, Опраксея да королевисьня!
Я приехал бы нонь да сватом сватацьсе,
Да хотим тибе взять да сибя взамуш —
255. За того же бы за князя за Владимера;
Ты добром как идёш, дак мы добром возьмём;
Ты добром ты нейдеш — да за боём возьмём!»
Ишше тут Опраксенюшка слезно заплакала:
«Как други-ти отьци да други матери
260. Да умеют детей воспои́ть-скорми́ть,
Да споить бы, скормить да вза́муш выдати
Без бою бы, без драки, фсё без се́ченья,
Без того бы кроволитьиця великого;
Миня-то бы батюшко умел вспоить-скормить,
265. Да не мог миня да взамуш выдати
Без бою бы, без драки, фсё без сеченья,
Без того бы кроволить(и)ця великого!»
Да сказал бы ей Дунай да сын Ивановиць:
«Уш ты ой еси, Опраксея да королевисьня!
270. Надевай бы на собя да платьцо цветное;
Ты срежайсе со мной да ф путь в дорожечку,
Ф путь-дорожечку срежайсе да ф чисто полё!»
Да немного тут Дунай да розговарывал.
Снаредилась бы во платьицо во цветноё.
275. Ишша брал бы ей Дунай да за белы руки,
Выводил бы Дунай да ис светлой грыни —
Выводил бы веть он да на широкой двор
Да садил бы на коня да позади сибя.
Снаредились тут удалы добры молотцы;
280. Ишше едут они да по чисту полю,
По тому бы-де роздольицу шырокому;
Да наехали на ископоть великою;Ишше брали трубоцьку подзорную
Да подзорную трубоцьку дальнёвидною;
285. Ишше здрили бы, смотрели да во чисто полё,
Во то же роздольицо шырокоё.
Да завидели они да во чистом поле,
Там веть ездит поленица да приудалая,
Ишша та же веть Настасья да королевисьня.
290. Да поехал да Дунай да сын Ивановиць
Да ко той же бы Настасьи да королевисьни.
Ишше они съехались бы — они да поздоровались
Да тема же палками они боёвыма, —
Да от рук их палоцьки загорелисе:
295. Они тем боём друг друшку да не ранили.
А рубилисе сабельками вострыма, —
Они тем боём друг друга да не ранили.
А-й кололисе копьеми да булатныма, —
По насадоцькам копьиця свернулисе.
300. Да тенулисе они тягами жалезныма
Церес те жа церес грыва да лошадиныя, —
Да залезныя-ти тяги да роспоялисе.
Соходили на матушку они сыру землю,
Да плотным бы боём да рукопашечкой.
305. Да во ту жа пору было, во то времё
Закрыцял ему Добры(н)юшка Микитицёк:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
Уш ты бей бабу по пе́лькам*, пинай под гузно:
Ишша те у их раноцьки кровавыя!..»
310. Да свалил он Настасьюшку на сыру землю,
Сотворил тут он с ей любофь сердесьнюю.
Приежжали они да ко белу шатру,
Да отправились они да ф путь, в дорожецьку,
Приежжали бы они да ф красен Киеф-грат.
315. Да стрецяли бы их да кнезья-бо́яра,
Да стрецяли-то бы их фсё навеселе.
Да пошло бы у их да пированьицё,
Да пошло бы тут у их да столованьицё.
А-й принимали они да фсё законной брак.
320. Да тогда у их пошло да пированьицо,
Пированьицё у их да столованьицё.
Ишша фсе бы на пиру тут да напивалисе,
Ишша фсе бы на цесном пиру наедалисе,
Ишша фсе бы на пиру да пьяны-ти, ве́сёлы,
325. Ишша фсе бы на пиру да приросхвастались:
Да иной бы-де хвастаёт добрым конём,
Да иной бы-де хвастаёт да вострым копьём,
Да иной бы-де хвастаёт своей силою,
Да иной бы-де хвастаёт золотой казной,
330. Да иной бы-де хвастаёт родной сестрой,
Ишше умной-от хвастаёт старой матерью,
Да безумной-от хвастаёт молодой жоной,
Да иной бы хвастаёт своей силоей.
Ишша та же Настасья да королевисьня
335. Да хвалиласе она ишша фсё стрилеть
Да стрелеть бы во метоцьки да во польския:
«Розострелю я за тры версты злаче́н персте́нь!»
Отошло-бы у их да пированьицё,
Пированьицё у их — да столованьицё;
340. Ишша фсе у их дела да приконьцялисе.
Ишша тут веть князья да думны бо́яра,
Ишша стали они да пофторять слово:
«Да стрелеть бы во метоцьки во польския!..»
Да пошол тут Дунай да сын Ивановиць,
345. Да за им пошла Настасья-королевисьня
Да стрелять во метоцьки да во польския:
Да Дунай стрелил во метоцьки во польския;
Да первой-от рас — да он не дострелил,
Да второй-от рас стрелил — да он перестрелил,
350. Как третей рас веть стрелил — улетела ф правой бок.
Стала стрелеть-то Настасья королевисьня.
Да поставили злачен перстень за тры версты.
Розострелила Настасьюшка злачен перстень,
Да злачен перстень розострелила она надвоё.
355. На весы-ти бы клала фсё злачен перстень:
Да некото́ра некото́ру да не перевесила.
Ишша тут-то Дунаюшку за беду стало,
За великую досаду да показалосе;
Направил бы он свой яр тугой лук,
360. Ишше метит Настасьи да по белым грудям.
Говорыла ему Настасья таково слово:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
Не стреляй ты меня да по белым грудям,
Да засеено в утробы фсё два детища.
365. По локот-то у их руки в золоте,
По колен бы у их да ношки в се́ребре,
Ишша волосы у их фсё веть русыя,
Да на кажной волосинки по жемчужынки!»
Ишше ихны серьця были заплыфцивы:
370. Ишша тем разговорам да не поваровал;
Он спустил веть ей да по белым грудям,
Да спустил бы стрелоцьку каленую, —
Да застрелил он Настасью да королевисьню.
Тогда стал он пороть да груди белыя,
375. Ишша стал бы смотреть да ретиво серьцё;
Роспорол бы у ей да груди белыя,
Усмотрел он в утробы фсё два детища...
Ишша тут-то сам он восплакалса:
«А-й тошнёшонько было, стало тошней того!..»
380. Становил он своё копьё булатноё,
Ишше падал на копьё да грудью белою.
Да со тех же костей да со Дунаевых,
Да со тех же костей да со Настасьиных,
Да со той же бы крови со горяцею
385. Протекала бы тут да фсё Дунай-река.