Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

Во стольнём во городи во Киеви
Да у ласкова князя да ю Владимера
Ище было пированьице, был почесьён стол
А про многих кнезей да руських бояроф,
5. А про могучих про тех же да про богатырей,
А про тех же палениць да преудалыех,
А про тех же хресьянушок прожытосьних,
А про тех про купьцей-гостей торговыя
А про тех же калик да перехожыя.
10. А Владимер-от по грыдни да сам похажыват,
Ище с ношки на ношку да переступыват,
А белыма руками да прирозмахиват
Да злаченыма перснями принащалкиват,
Да сам из речей да выговарыват:
15. «А фсе у нас во городе нонь поженёны,
Красны девици у нас да нонь повыданы.
А един-то князь да нонь холост хожу,
А холост хожу — нежонат слову.
А не знаете ле хто мне да бог

осужоной,20. Не знаете ле хто мне да богоряжоной —
Еще той же веть мне да красной девици:
Щобы ростом была да высока была,
Очи ясны-ти были — да как у сокола.
Брови черны и были — да как у соболя,
25. А руса-де коса была до пояса?»
А тут большой-от хороницьсе за средьнёго,
А средьней хороницьсе за меньшого.
И-за того же стола и-за окольнёго,
Ис того же из местицька богатырьского
30. Выставал тут Дунай, Дунай Дунаевичь:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнекиевьской!
Ты позволь мне-ка да слово молвити,
Ты позволь-ко мне-ка да речь говорити, —
Не рубить бы со плець у мня буйной головы,
35. Не садить бы во глубоки во темны погрёба,
Не ссылать бы во сылоцьки ф цюжи в дальния!..
А жыл я во городе нонь во Шахови
У того короля у ляхоминьского,
А жыл я, служил у ёго двеначчеть лет.
40. А ес<т>ь у ево да нонь две дочери.
Ище первая дочи да ес<т>ь Настасия,
А пресильня удала богатыриця-та.
А фторая дочь да ес<т>ь Опраксия,
Да Опраксия ес<т>ь королевисьна:
45. Она ростом статна да ростом высока,
А очи у ей — да как у сокола,
Брови черны ю ей — да как у соболя,
А руса-де коса — до шелкова пояса!..»
А то-де Владимеру по уму прышло
50. Да по разуму ему да показалосе:
«Уш ты ой еси, удалой да доброй молодець!
А що же тебе да ноньче надобно?..
А бери-тко-се ты да силочьки сильнею,
А бери-тко-се ты да золотой казны!» —
55. «А не надо мне твоя да сила сильняя;
А не надобно твоя да золота казна:
Я поеду ей нонь веть — да не купить стану,
Да не надобна твоя да силочька сильняя:
Поеду-де я нонь ей посватаюсь.
60. А дают-то ей, так я добром возьму;
А не дают-то ей — да лихотой возьму!
Только дай-ко мне-ка да два богатыря,
Ище дай-ко мне-ка да два могучого:
А первого дай мне-ка Добрынюшку,
65. А фторого дай да Олёшеньку Поповичя, —
(А он хош силой-то не силён, да хош напуском смел)!»
Наливал ему Владимер цару зелена вина,
Да не малу, не велику — да полтора ведра.
Принимает Дунай да единой рукой,
70. Выпивает Дунай к едину духу;
Пьёт-(т)о он цару да пьёрт веть досуха,
А пьёт-(т)о, сушит да цару да досуха.
Наливал ему Владимер да во фтору цару,
Не малу, не велику — да полтора ведра.
75. Да прымает Дунай да единой рукой,
Выпивает Дунай да к едину духу
Да пьёт-то, сушит да цару досуха.
Наливал ему Владимер да во третью цару,
Да не малу, не велику — да полтора ведра.
80. Прымает Дунай да единой рукой,
Выпивает Дунай да к едину духу,
Пьёт-то, сушыт да цару досуха.
Наливал ему Владимер да мёду с патокой,
Наливал он мёду ёму с патокой,
85. Наливал ему нонь ему турей рок<г>.
А тут пошли молоцьци вон ис (с)ветлой светлици,
А пошли молоцьци да ко красну крыльцю, —
А ступешек до ступешка да догибаицьсе,
Светлы светлици нонь да пошеталисе.
90. А не видели у молоцьцей посадочьки,
А не видели, молоцьци как на коней скочили;
Только видели: молоцьци да во полё поехали,
Только во поли нонь да курёва стоит,
Курёва-де стоит — да дым столбом валит.
95. А доехали они да нонь до Шахова
Да доехали до города до Ляхова —
Заскоцили за стену да городовую.
А пошли молоцьци да нонь по городу,
А бьют молоцьци со старого до малого.
100. А пошол-де Дунай к королю посватацьсе.
А сидит-де король да за столом сидит.
А пришол-то Дунай, Дунай Дунаевичь,
Пришол же к тому королю да ляхоминьскому:
«Уш ты зрастуёш, король да ляхоминьской же!» —
105. «Уш ты зрастуй, Дунай да сын Дунаевичь!
Ты по-старому пришол ли да нонь по-прежному
А пришол ли ко мне да во служеньицё?..» —
«А я пришол-то к тибе да нонь не по-старому,
Не по-старому пришол к тибе, не по-прежному:
110. Я пришол-то к тибе да нонь посватацьсе
А на той же на доцери на Опраксии!»
Говорил-то король да он таково слово:
«А ище был при себе у мня бы вострой мечь,
Я срубил бы у тебя да буйну голову!»
115. А был при себе у ёго булатной нош, —
А шып-то Дуная вострым ножыцьком.
А на то же Дунай да как увёрток был, —
Увёрнулса за печьку да за муравлену;
Ухватил-де Дунай да ноньче вострой нош
120. А шып короля да ляхоминьского:
А попало королю да нонь во правой глас.
А сам побежал как Дунай да по новым сеням,
А побежал-де Дунай да по новым сеням.
А сидела Опраксия за трёма дверьми
125. А за тема за замками да нонь за крепкима.
Ище рвал-то Дунай двери с ободверинами;
Вырывал-то он двери — да нонь вырвал веть,
Забегал тут ноньче к Опраксии,
Говорил-де Опраксии таково слово:
130. «Уш ты ой еси, Опраксия-королевисьня!
А срежайсе-тко ты да ф путь-дорожецьку;
А дорожно-то платьё на себя оболокай,
А подвинесьнеё платьицё с субой бери!..»
А выходил тут король да на красно крыльцё:
135. «А возьми-тко, Дунай да сын Дунаевичь,
А возьми-тко мою да ноньче дочерь возьми,
А возьми-тко-се дочерь да с собой повези!
А не бей-ко во городе со старого,
Да со старого не бей да нонь до малого, —
140. А остафь-ко мне лутше на семяна!»
А садил он Опраксию на добра коня,
Повёс-де Опраксию ф красной Киев-град.
А поехали молочьчи да нонь чистым полём,
Наехали как на поли следы великия:
145. А ехала полениця да приудалая,
Да ворочял конь ископыть с печь лютую.
А тут богатырьско серьцё заплыфьциво;
Оддавал он кнегину Опраксею,
Передавал как ей нонь Добрыни Микитичю:
150. «Ты вези-тко Опраксию в красной Киев-грат;
Я поеду и ети следы поищу веть!»
А поехал Дунай да во чисто полё...
Как едёт полиничя да преудалая
И едёт по честу полю, потешаицьсе:
155. А вымётыват паличю буёвую
А вымётыват и выше лесу да выше темного,
А левой ручыкой вымётыват,
А правой ручькой потхватыват.
А наехал Дунай на полиничю преудалую.
160. Они паличеми да нонь ударылись,
А тем-де боём да друг друга не ранили, —
А палици по руковетьям сломалисе.
А розъехались они да на фторой након;
А бились, они кололись на копьиця булатныя, —
165. Они тем же боём друг друга не ранили.
А да скакали они да со добрых коней,
А тянулись они да через добра коня.
А на то-де Дунай да как нонь он ухватчиф был, —
А бил поленицю да по поджылки бил:
170. Упала полениця да на сыру землю.
А стал ей Дунай нонь на белы груди,
Вынимал у себя да нонь чынжалой нош
А ище хочот пороть у ей белы груди,
Ище хочот смотреть у ей ретиво серьцё.
175. Говорила тут полениця преудалая:
«Уш ты ой еси, Дунай да нонь Дунаевичь!
А не порь-ко ты у мня да нонь белы груди
Да не смотри-ко у мня да ретиво серьцё;
Да возьми-ко меня лучше в замужесьво!..»
180. А брал ей Дунай да за праву руку,
А чёловал-то Дунай ей в уста сахарныя,
Да брал ею да на добра коня.
Да поехали за Добрынюшкой за Микитичом;
А поехали, ехали по чисту полю.
185. А поставили шатёр да белополотненной,
А тут же в шатри да опочевать стали.
А поехали они да ф красен Киев-грат,
А поехали они да ф красен Киев-грат.
Говорил-то ей да таково слово:
190. «А приедём как мы да ф красен Киев-град,
А седём как мы за столы да за окольния, —
А ты собой нонь — да не похваляйсе-тко!»
А приехали они да ф красен Киев-град;
Привезли они кнегину да нонь Опраксию,
195. Привезли-де Опраксию ф красен град
Ко тому же ко князю да ко Владимеру.
А у князя-то нонь да не пиво варыти,
Да не пиво варить, не вино курити, —
Весёлым-де пирком да ноньче свадёпкой:
200. А тут же у князя да зделалса почесьён пир.
Ище фсе на пиру да стали пьяны-весёлы,
Ище фсе на пиру да напивалисе,
А фсе на чесном да наедалисе.
А тут как Настасия да приросхвасталась.
205. Тут же Дунаюшку за беду прышло,
За великую досаду да показалосе.
Говорил-то Дунай он таково слово:
«Выходи-тко-се ты да из-за стола-та,
Из-за то же стола да из-за окольнёго, —
210. А пойдём-ко-се мы да во чисто полё,
А пойдем-ко-се мы да ноньче пострелеимсе,
А пострелеимсе во стрелочьки во метныя
А во те же во луки да нонь во тугия!»
А стали они во стрелочьки стрелетисе:
215. А она ему годит да нонь во правой глас,
А он ей годит да в ретиво серьцё.
А говорила она: «Уш ты ой еси, Дунай Дунаевичь!
Не стрелей-ко во стрелочьку во метную,
Не стрелей-ко-се мне да во белы груди:
220. Есь да у меня нонь засеяно,
Есь два отрока-младеня-та:
Ище руки-ти нонь да у серебри,
А ноги у их да как во золоти!..»
А тому же Дунай да не поваровал, —
225. А стрелил он стрелочьку нонь калёную:
А застрелил-де ей да во белы груди,
Во белы-ти груди и в ретиво серьцё.
А да порол он у ей да нонь белы груди
А смотрел-де у ей да ретиво серьцё:
230. А засеяно у ей да два отрока.
А засеяно у ей ноньче два отрока:
А ручьки-ти по локтям у их во серебри,
По коленям у их ноги во золоти.
А тут же Дунаюшку за беду стало,
235. За великую досадушку по(ка)залосе.
А вынял-то Дунай да как нонь булатной нош,
Становил-то Дунай ножыцёк череном в сыру землю,
А падал Дунаюшко на вострой нош, —
И тут же Дунаюшко призарезалсэ.
240. Говорил-то Дунаюшко таково слово:
«Уш ты ой еси, протеки с моей крови,
А прот(ек)и-ко от моей крови, река Дунаефка!..»
А протекла тут река да нонь Дунаефка.
«Да свейсе-вырости, берёзонька,
245. А вырости, берёзонька кудрёватая, —
Уш ты свейсе-сплетись да ф три берёзоньки!..»

А ноньче-теперече славы поют

248. Да славы-ти поют, да Дуная ф старинах поют.