Архангельское

Старшая княжна Юсупова – та самая Евдокия Борисовна – отличалась ослепительной красотой, чем привлекла герцога Курляндского Петра Бирона, столь же неравнодушного к женскому полу, как и его отец, фаворит императрицы Анны Иоанновны. Видимо, сынок был не только сластолюбцем, но и таким же злодеем, как и родитель, ибо его красавица-супруга выдержала в замужестве всего несколько лет. Насильно сосватанная и выданная императрицей Екатериной II во имя укрепления дружбы между Россией и Курляндией, она так и не узнала счастья, поскольку сошла в могилу совсем молодой. В 1780 году, похоронив жену, Бирон прислал Юсупову ее атласную постель и обитую серебристо-голубым шелком мебель из опочивальни дворца в Митаве. Князь увез вещи сестры в Архангельское и разместил их в одной комнате, названной Парадной спальней, но по сути ставшей музеем Евдокии Борисовны.

Декор и убранство этой романтичной комнаты характерны для конца XVIII века, то есть для времени, когда жила та, кому она посвящалась. Общий колорит выдержан в любимых княжной голубых тонах, с которыми прекрасно гармонирует серебряное шитье. В росписях преобладают растительные мотивы, стены декорированы пилястрами. Особый эффект создают 4 белоснежные колонны с коринфскими капителями, разделяющие пространство на 2 части – спальную и художественно-музейную.

Позолоченные французские часы – одна из немногих вещей в Парадной спальни, не принадлежавших герцогине

Большая деревянная кровать под голубым, расшитым серебром балдахином расположилась в алькове. Сооружение, явно не приспособленное для сна, венчает герцогский герб в виде сидящего на кольце посеребренного одноглавого курляндского орла. При жизни герцогини резная с серебрением мебель работы прибалтийских мастеров была обита голубым узорчатым штофом. Позже обивку пришлось сменить, но характер комнаты почти не изменился. В тех же нежных тонах выполнены и некоторые детали убранства, например люстра. Сделанная из бронзы, она дополнена плафоном из голубого стекла (очень редкий для XVIII века тип светильника) и хрустальными подвесками.

Рельефное украшение стола из Парадной спальни

По своему назначению Парадная спальня – такая же гостиная, как и Императорский и Овальный залы. Возможно, следуя традиции, князь устраивал в ней утренние приемы, а может быть, не пользовался ею вовсе, считая полноценным музеем. Таковым действительно являлась вторая часть комнаты, где на стенах висели научные картины француза Шарля Амадея ван Лоо «Электрический опыт» и «Пневматический опыт». Завершал композицию мраморный бюст Париса, изваянный гениальным Антонио Кановой.

Парадная столовая в Архангельском по виду меньше всего отвечала своему прямому назначению. Впрочем, обеды и ужины в ней даже при Николае Борисовиче устраивались редко, разве что во время приема особо важных персон, домашние же собирались на трапезы в другой комнате, а сюда заглядывали лишь иногда. Потолок и стены здесь покрыты желто-розовой гризайлью со стилизованными изображениями египетских богов, вздыбленных коней, бычьих рогов и орлиных крыльев, оскаленных звериных морд, мечей, корон, скипетров и держав. Среди прочих фантастических существ особенно выделяется Анубис с головой шакала, который, по верованиям египтян, направлял умерших на суд Осириса. Рядом с ним навеки застыли Гор с головой сокола, бог мудрости Тот с длинным клювом ибиса, сфинксы и священные жуки-скарабеи – отделка странная, но лишь на первый взгляд, ведь в русском интерьере начала XIX века царил ампир с его армейско-имперской тематикой и элементами мертвых культур. К столовой примыкала буфетная, куда выходили не только двери, но и большое окно в стене. По обе стороны оконного проема стояли высокие канделябры в виде колонн с черными, сильно вытянутыми фигурами египтянок. Экзотика продолжалась во фреске, помещенной на задней стене буфетной так, что взгляду обедающих открывались картины столь же необычные, как и весь декор комнаты: минареты, обелиск, пальмы и иные «нерусские» детали на фоне мертвенно-бледного неба. Художник, выполнявший эту роспись, представлял пейзаж, которого никогда не видел, а хозяин, разместив произведение искусства таким оригинальным образом, скрыл от гостей банальную подсобку и вместе с тем по-новому подчеркнул связь дворца с природой. Фреску, кроме канделябров, обрамляли 2 деревянные колонны с капителями в виде нераспустившихся лотоса. Такие опоры, по представлению резчика, некогда поддерживали своды египетских храмов.

В поварне. Иллюстрация к «Всеобщему и полному домоводству» В. А. Левшина, 1795 год