«Архангелы»

Молодые люди, не глядя друг на друга, пошли вслед за слугой. Молодой Унгурян растратил почти все оставшиеся деньги в привокзальных ресторанах и на последние гроши мог нанять только «этих несчастных кляч». Другие извозчики, у которых лошади были получше, даже и слышать не хотели, чтобы ехать в Вэлень за такие гроши. Едва молодой Унгурян со своей подружкой выехали из города, как их начал пробирать мороз. Сначала они смеялись и пили вино, которое захватили с собой в дорогу. Когда вино кончилось, а мороз своими иголками принялся колоть их и сверху, и снизу, они стали винить друг друга, и перебранки хватило им довольно надолго. Но и брань со временем смолкла. Мороз, казалось, накрепко запечатал им рты, потому что и на вопросы извозчика они не отвечали.

Молодые люди так промерзли, что не почувствовали никакой радости, когда сани остановились у ворот старика Унгуряна, — все на свете было им сейчас безразлично.

Увидев входящего в комнату сына, старик Унгурян осенил себя широким крестом.

— Свят, свят, свят! — забормотал он.

— Можешь не креститься, не черт перед тобой! — закипев от злости, процедил молодой человек.

Только сейчас старик понял, что фигура, следовавшая за сыном, не мужчина, а женщина. «Я не ошибся! Доамна!» — сообразил старик и, хотя был порядочно навеселе — перед ним в большой чашке стояло подогретое вино, — живо вскочил со стула, поздоровался, радостно улыбнулся и помог Ирмушке раздеться.

Прошло довольно много времени, пока путешественники пришли в себя. Старик и его жена усердно подливали в стаканы подогретое и приправленное перцем вино, а сами все время косились на приезжую доамну. Молодые люди сначала молча и жадно пили. Мало-помалу отогрелись. Сначала они почувствовали, как тяжелеют веки, наливаясь сном, потом их бросило в жар и по рукам и ногам побежали словно раскаленные мурашки.

Наконец студент сам наполнил два стакана и чокнулся с отцом и матерью. Попытался он чокнуться и с Ирмушкой, но та отвела свой стакан в сторону и звонко и непонятно заговорила. Молодой Унгурян выслушал ее до конца, потом заговорил сам. Потом они говорили оба, размахивая руками и перебивая друг друга, — они явно ссорились, но препирались между собой по-венгерски.

Старик растерянно смотрел на молодых людей. Наконец он сообразил, что между ними произошла размолвка.

Пока молодые, подогретые вином и запальчивостью, осыпали друг друга бранью, старик упрямо твердил:

— И такое бывает между мужем и женой! Честное слово! Ну, хватит вам, бросьте ругаться.

Молодые люди не слушали его и препирались еще довольно долго, пока «адвокат» весьма решительно не показал Ирмушке на дверь. Тогда Ирмушка вдруг замолчала, широко раскрыла засветившиеся глаза, подскочила к молодому Унгуряну и принялась целовать его так звонко, что было слышно по всему дому.

— Виват! — весело закричал старик. — Вот это мне нравится! Это по-моему!

— Мы чуть было не замерзли по дороге! — стал объяснять молодой человек, уклоняясь от поцелуев Ирмушки. — Подлый мороз! А теперь все тело горит.

— Вот и хорошо, — успокоил его отец, — так всегда бывает после мороза. А у вас там тоже холодно?

— Холодно, но не так! Потом дома, в тепле… — Молодой человек потянулся за стаканом.

— Правильно! Мороз-это наказанье божье, — продолжал старик. — А вы пустились в путь в этакую погоду!

Девушка поглядывала то на сына, то на отца, глаза ее смеялись, и сама она была радостной и веселой.

— Надо было приехать, — стал объяснять молодой Унгурян. — Того, что ты прислал, мне не хватило. Мне сейчас нужно сдать самые трудные экзамены. Несколько дней нужно как следует поднажать, и все будет в порядке.

— Значит… — нетерпеливо прервал его старик, вспомнив о письме, в котором сын обещал вернуться в Вэлень уже с дипломом. «Значит, диплома еще нет», — это хотел он сказать, но студент, тоже вспомнив о письме и уловив ход мыслей отца, предупредил его:

— Да, диплома я еще не получил. Но для этого мне нужно приналечь и потрудиться еще несколько дней… Я знаю, что ты хочешь сказать, — продолжал он, заметив, как на отцовском лице отразилось недоумение. — Ты хочешь сказать, что мне следовало бы остаться дома на эти несколько дней. Я тоже хотел бы этого. Но не могу! Подумай сам, с каких пор я у тебя не просил денег?

— Давно, что правда, то правда, — смущенно согласился отец.

— Так знай, что все это время я работал, не разгибая спины, сидел, уткнувшись носом в книги, — с воодушевлением принялся расписывать студент. — Даже позабыл, есть у меня деньги или нет. Трактирщики, которые меня знают, кормили меня в долг, зная, что я потом заплачу, даже их поразило упорство, с каким я взялся за науки. Но чужой человек чужим и останется, дорогой отец! Видя, что я слишком долго не плачу, они-хлоп! — и прикрыли свою лавочку. Что тут прикажешь делать? Деньгами, которые ты мне прислал, я немедленно прикрыл срочные долги, иначе обо мне стали бы рассказывать всякие басни — и это накануне получения диплома. Итак, я вынужден был отправиться домой, чтобы ты поверил, что мне действительно нужны деньги.

— Ведь я, — засмущался старик, — верил тебе и верю.