Археолог

Когда я приехал в Бали, доктор Маде Надера был уже болен и больше не вставал с циновки из бамбука, которая служила ложем как для богачей, так и для бедняков. Теперь князь сам приходил к своему другу в сопровождении одного из внуков и оставался у него почти весь день. Никто не присутствовал, как в былые времена, при их встречах, и никто не знал, о чем они могли говорить в последние дни их жизни. Возможно, отныне им было достаточно молчания, подобно тому, как их незрячие глаза довольствовались темнотой. Я так и не увидел Ида Багюс Маде Надера: он умер через месяц-полтора после моего приезда на Бали. О смерти его узнали не сразу: в одной семье играли свадьбу, поэтому ждали, когда празднество закончится, чтобы известить жителей деревни о смерти старого брамина. Именно в это время Агунг стал приходить к Рольфу читать стихи и переводить их. Он как бы внезапно понял, что все, что заключено в его памяти, труды многих веков, следует перенести на бумагу. Спустя несколько месяцев, как это принято на Бали, состоялись похороны Надера. В ночь накануне ритуала похорон дом усопшего походил на огромный алтарь. Двор, в котором были воздвигнуты пять или шесть строений из бамбука и пальмовых листьев, которые представляют собой жилища обитателей Бали, был уставлен столами, на которых были сложены различные подношения. Небольшой участок стены был покрыт цветами, плетеными пальмовыми листьями, флажками, гирляндами, раскрашенными тканями, заглушавшими шум. Масляные и керосиновые лампы отбрасывали мягкий свет, а темнота над головами присутствующих походила на навес. Расстояния сократились. Пространство было словно обложено ватой. Слышался лишь голос Агунга, который еще раз декламировал санскритские или древнеяванские тексты, находясь в группе мужчин, стоявших лицом к огромному погребальному ложу, на котором очень высоко лежала циновка с прахом Ида Багюс Маде Надера. Агунг всю ночь читал молитвы, как делал это, приходя к Рольфу. Время перестало существовать. Ночь не кончалась. Осязаемая, неподвижная, она заключила нас в пространство, где расстояния были обманчивы, где звуки и лучи света разрушили протяженность. На рассвете Агунг ушел. Весь день я наблюдал за церемонией кремации. Лишь вечером я узнал, что произошло во дворце. Агунг вернулся туда после того, как пел и декламировал всю ночь, и заявил, что устал. Он лег на свое бамбуковое ложе. Вновь увидел женщин и заявил, что хочет спать, но попросил прислать к нему самого младшего ребенка. Самый младший ребенок на острове Бали значит столько же, и даже больше, чем у нас — самый старший. Именно ему передается все: наследство, добродетель семьи, секрет. В тех краях смерть тесно связана с рождением. Последыш — самый близкий сосед во времени того, в ком возродится душа умирающего. Он его ближайший брат. Итак, Агунг попросил самого младшего из своих правнуков сесть рядом и протянуть ему руку. Старик ему ничего не сказал, только попросил посидеть рядом и согреть руку. Затем закрыл глаза и больше не шевелился. Ребенок застыл неподвижно, положив свою руку на руку старика, и глядел на него. Прошел час, два. Старый князь не шевелился. Ребенок тоже. Он об этом не думал. Он не заметил, когда стариковская рука начала остывать. Как можно заставить себя умереть, доктор? Агунг умер именно в тот момент, когда разожгли костер, который освободил душу Маде Надера, к которому он поклялся присоединиться. Как можно умереть в определенную минуту, чтобы выполнить обещание? Ах, я вас умоляю, Диафуарус, не говорите мне о ядах, не надо мне рассказывать о восточных секретах, как можно вызвать физическую смерть…

Неужели вам нечего сказать? Говорю вам, что я умру. Я не готов. Ничего не готово. У меня нет времени. У меня больше не осталось его. Неужели мне теперь скажут, что слишком рано? Слишком рано, доктор, вы слышите? Слишком рано, я был уже мертв… И все-таки мне хорошо известно, что я упал среди болот и был спасен. Ах, батюшка, ах, матушка, зачем вы оставили меня на пороге?

Доктор повернулся к руководителю археологической экспедиции:

— Он умер, не сказав ни слова.

— Был без сознания?

— Нет, во всяком случае, до самых последних минут. Когда джип доставил его, гортань у него была парализована. Это нормально. Он умер от удушья. Из этого я заключаю, что, вопреки словам шофера, речь идет о наджа-наджа, а не о королевской кобре. И взгляните: в пальцах у него зажата маленькая флейта. Он ее так и не выпустил из рук. Знал ли он, что смерть наступит в результате прогрессирующего паралича легких? Словно оттого, что он прикасался к этой флейте… И не единого слова…

— И он ничего не сказал о том, что намерен возобновить работу у восточной стены? Он ничего не оставил. Придется все переделывать.

Выходные данные

Филипп Боссан

АРХЕОЛОГ

Редактор издательства Л. В. Арсеньева

Художник Л. Падей

Технический редактор М. Л. Вододазова

Корректор Н. И. Журавлева

Компьютерная верстка И. Ю. Илюхиной

Лицензия ИД № 02980 от 06 октября 2000 г.