Археологи: от Синташты до Дубны. 1987-2012

Поселились мы в деревенской гостинице. Кто не жил в таких заведениях – очень рекомендую, ценный жизненный опыт. На городские гостиницы их деревенские собратья не похожи никаким боком, а похожи они на общежития, как правило – на убитые такие общаги. Народ в них живет разный, мне встречались даже иностранные специалисты. Но, как правило, конечно, живут люди попроще. Мы заняли в гостинице поселка Северный три или четыре комнаты, а в соседних с нами «номерах» на том же этаже жили челябинские шофера. Их отправляли в поселок на период уборочных работ из какого-то челябинского ПАТО, они обеспечивали доставку зерна на элеваторы. Зерна было много, здешний совхоз был очень мощный и к тому моменту еще не загнулся. Что стало с ним потом – не знаю, вероятно, ничего хорошего: к концу 1990-х крепкие хозяйства в зауральской степи погибли почти все, лишь относительно недавно начался процесс возрождения некоторых из них…

Шоферов было десятка два человек, командировку в поселок Северный они рассматривали как хорошую форму отдыха, считали себя неотразимыми для местных женщин и настойчиво распространяли информацию, что якобы в Северном женщин гораздо больше, чем мужчин. Каждый вечер в их комнатах дым стоял коромыслом, водка лилась рекой, женщины визжали, музыка гремела, и вообще происходило всяческое веселье – или, во всяком случае, что-то такое, что считали весельем командированные шофера.

Мы на их фоне были аскетами, анахоретами и стоиками. Утром мы тихо и мирно грузились в тентованный ЗИЛ-131 и выезжали на курган, вечером возвращались, умывались, ужинали в деревенской столовой, потом какое-то время общались друг с другом, негромко пели песни, курили в холле, играли в нарды, иногда выпивали на всю компанию одну-две бутылки водки, пытались ухаживать за нашей Светой – ухаживали по-разному, но, как правило, достаточно спокойно, так, что не напрягали ни товарищей, ни саму Светлану, которая относилась ко всем ровно и спокойно и ни на чьи ухаживания не откликалась. При этом деревенских девушек, с которыми столь шумно гуляли шофера, наша студенческая команда, похоже, вообще не воспринимала как существ одного с нами биологического вида – во всяком случае, ровным счетом никакого интереса к ним никто из нас не проявлял. Да и выматывались мы весьма основательно: стоял довольно холодный сентябрь, работать приходилось целый день на открытом воздухе, без всякого шанса где-нибудь согреться (от кургана до поселка было километров десять бездорожья), периодически лили дожди, и многие из нас постоянно ходили простуженными.

Однажды на раскопе нас застал сильный дождь, а наш ЗИЛ-131 ушёл куда-то по делам и его не было. Пошли в сторону Северного пешком, но пешком по полю под дождём – это, как говорится, врагу не пожелаешь. К счастью, встретили комбайн, который вызвался нас подвести – кто-то сел в кабину, а остальные поместились в бункере. Путешествие по полю в бункере комбайна – это было сильно!

Работы на кургане начали с того, что разметили две параллельные «бровки» – стенки земли, между которыми должен был работать бульдозер и по которым в дальнейшем можно будет изучить структуру насыпи кургана – стратиграфию, т.е. последовательность слоев грунта. Когда пришел бульдозер, наши молодые руководители немного ошиблись, определяя порядок его работы. Сначала они срезали бульдозером обе полы кургана – по сторонам от двух бровок, а потом машина начала послойно снимать центральную часть насыпи, расположенную между бровками.

Тут выяснилось, что делать надо было наоборот – сначала выбрать центр, а потом уже срезать периферийные участки. Дело в том, что насыпь в центре была не очень прочной – помимо глубоких грабительских вкопов она была «изъедена» многочисленными барсучьими норами. При этом насыпь была высокой, около двух метров, и бульдозер вынужден был высоко взбираться, чтобы срезать ее как положено, ровными слоями начиная с самой макушки. При этом тяжелая гусеничная машина забиралась на двухметровую высоту и начинала там с натугой двигать землю, по бокам от нее стояли две неширокие стенки земли, оканчивающиеся двухметровыми же обрывами. Причем и эти стенки, и основной массив снимаемой земли представляли собой своеобразный «сыр», пронизанный множеством отверстий.

Бульдозер тяжело ворочался наверху, периодически слегка заваливаясь в обрушивающиеся проходы нор, а мы смотрели на все это с некоторым ужасом, понимая, что в любой момент весь этот массив земли может повалиться вместе с машиной. К счастью, этого не произошло.

Наша задача была – рубить землю, стоя на бровках, и отбрасывать ее в колею бульдозера. Пользуясь моментом работы техники, нужно было успеть максимально очистить бровки от всей лишней земли – потому что потом удалять ее из раскопа придется вручную. Кроме того, Константин как руководитель раскопа ходил непосредственно за ножом бульдозера, наблюдая возникающий между ножом и гусеницами зачищенный участок грунта и отслеживая, не появятся ли в насыпи какие-либо конструкции или находки, чтобы успеть остановить технику.

Как я уже говорил, весь курган был пронизан барсучьими нормами. И вот когда бульдозер работал уже практически на уровне материка, из-под его гусениц выскочили два крупных барсука – точнее, барсук, и барсучиха! Женщина барсучьего племени, тяжело раскачиваясь на бегу, скрылась в пшенице, а вот мужчине повезло гораздо меньше. Он не смог удержаться на осыпающемся грунте, съехал обратно в свою нору – и бульдозер придавил его краем гусеницы. Конечно, это была случайность, трактористу в кабине вообще не видно, что там происходит у него непосредственно под гусеницами.

Антон Наумов