Археологи: от Синташты до Дубны. 1987-2012

Установилась типичная, но весьма тяжелая для жизни степная погода. Большую часть времени стояла сильнейшая жара, которая периодически перемежалась мощными грозами, когда молнии били у самых палаток, вызывая «засветку глаз», как от фотовспышки, а шквальный ветер рвал и валил сами палатки, после чего начинался проливной дождь. Именно там, на Берсуате, я понял, что ударившая очень близко молния вовсе не громыхает громом, а оглушительно трещит, как короткое замыкание высотой с небо, каковым она по сути и является.

Днем в жару в лагере между палатками регулярно появлялись тарантулы – здоровенные, мохнатые, умеренно ядовитые пауки. Девушки их очень пугались, парни тоже восторга не испытывали. В итоге Майкл организовал тотальную борьбу с тарантулами. Дежурная команда кипятила большие баки воды, школьники разыскивали в лагере разные отверстия в земле, похожие на норы тарантулов, и Майкл заливал их кипятком. После этого, как ни странно, пауки у нас больше не появлялись.

Как-то в воскресенье опять стояла невероятная жара, мы с друзьями сидели в тени под пологом палатки. Тут в центр лагеря зарулил какой-то совершенно убитый «Москвич», из которого вылезло несколько абсолютно пьяных местных парней. Пока двое из них пытались с нами общаться на тему «А чо это вы тут делаете?», их товарищ, повернувшись к нашей юрте, в которой располагался склад оборудования и камеральная лаборатория, преспокойно справил малую нужду прямо посреди лагеря. На сделанное замечание о том, что так себя вести нельзя, местные оскорбились, сели в машину и уехали, пообещав вскоре вернуться.

В таких случаях никогда не знаешь, сдержат ли сделанное с пьяных глаз обещание. Мне, например, два или три раза обещали «пятьдесят человек с пулеметами из Магнитогорска», которые должны были приехать и научить нас правильному поведению, но ни разу такого интересного обещания не сдержали. А за двумя нашими пединститутскими сахемами, которые осуществляли археологическую разведку по реке Караталы-аят, как-то долго ехал на телеге пьянющий мужик, который сильно на них обиделся и громко выкрикивал обещания назавтра приехать к ним в лагерь и вбить там в землю всех до одного. Потом какое-то время он помолчал и изрек: «Нет, завтра не могу, дела, послезавтра приеду» – и уехал, естественно, безвозвратно.

Однако бывают ситуации, когда обещание приехать исполняют, и вот тогда все может сложиться весьма по-разному, во всяком случае, надо быть готовым в том числе к острым вариантам развития событий.

Наслединские парни сдержали свое слово и ночью приехали к нам в лагерь в количестве более десяти человек. Правда, момент начала конфликта несколько задержался, поскольку сперва они остановились у стоявшей на отшибе палатки, в которой жил геофизик Борис Николаевич и мастер на все руки, сотрудник экспедиции Сергей Батанин, помогавший ему в работе. Таким образом, у нас оказался некоторый запас времени для правильного размещения сил. Школьников мы, естественно, оставили в лагере, поручив им охранять их собственных девушек, я отправился к палатке Пунегова и Батанина с целью разведать ситуацию, а наша немногочисленная студенческая команда разместилась в небольшом распадке, отделявшем палатку геофизиков от нашего лагеря. Договорились, что как только возникнет такая необходимость, я громко кричу: «Мужики!» – они быстро прибегают, и мы начинаем биться.

Придя к палатке геофизиков, я обнаружил, что местные жители находятся в состоянии некоторого томления духа. Они еще не решили: приехали ли они конкретно драться или просто повыёживаться. В драке я был заинтересован крайне мало. Если в ходе нее кому-нибудь из студентов или, хуже того, школьнику проломят голову, это будет очень печальный итог экспедиции. Вообще в такой ситуации старший состав археологических лагерей в первую очередь старается решить дело миром: если с приехавшей молодежью просто нормально и спокойно разговаривать, то это само по себе существенно повышает вероятность мирного исхода, хотя, конечно, бывают такие идиоты и такие состояния опьянения, которые никаким спокойным разговором не проймешь.

Во всяком случае, нам с Борисом Николаевичем и Сергеем удалось вырулить ситуацию на более-менее мирное общение. Естественно, раз местные не стали с нами драться, то им было необходимо начать с нами пить – возможности какого-то третьего типа действий не прослеживалось. Приехавшие парни достали какую-то совершенно дикую паленую водку – и началось творческое общение двух культур.

Самым запомнившимся в этом процессе для меня стал разговор с неформальным лидером местной молодежи, парнем из казахов:

– Пр’вет, – начал он разговор, – я жжанат.

– Замечательно, – говорю, – я тоже.

– Не, – отвечает, – ты не пон’л, меня зовут Жанат.

Дальше последовал следующий великолепный диалог:

– А что эт’ вы тут делаете? – спрашивает он.

– Здесь жили твои предки, Жанат, – отвечаю я. – Мы изучаем, как они жили.

– Мои предки были колдыри! – уверенно восклицает Жанат. – Они тут бухали! А теперь я тут бухаю, га-га-га-га-га-га-га!!!

Еще он очень красочно рассказывал о своей учебе в техникуме:

– А батя привез в техникум барана – и м’ня взяли. А я месяц бухал – и м’ня выгнали. А батя опять привез барана – и снова взяли. А я опять бухаю, а чо, у бати баранов много!

В общем, к утру мы их перепили и выставили из лагеря, но мои друзья, караулившие все это время в овраге в качестве «засадного полка», очень замерзли и были крайне сердиты на всех: они как раз уже дошли да нужной кондиции, чтобы рвать в одиночку десятки пьяных местных. И все равно хорошо, что эта готовность не пригодилась. На следующий день мы пообщались в Наслединке с разными адекватными людьми, поговорили с участковым – и больше таких безобразий не повторялось.

Еще через несколько дней я уезжал с Берсуата в Челябинск. Супруга ждала ребенка – вскоре родился наш сын Николай, и мне надо было быть в городе, меня ждала хоздоговорная работа, на которой можно было заработать какие-то человеческие деньги, крайне необходимые в такой ситуации. На Берсуат как раз приехал шеф, но общее настроение в отряде было тревожным: поскольку в деревне праздновали так называемый День молодежи, а в условиях этого праздника было возможно любое продолжение уже имевших место событий.

Прежде чем отпустить машину, которая должна была увезти меня на брединский вокзал, шеф решил вооружиться. Из своего большого кожаного портфеля он достал газовый пистолет, снарядил обойму и сделал попытку надеть ременную «упряжь», к которой крепилась располагающаяся под мышкой кобура. К сожалению, недостаток опыта не позволил ему успешно решить эту задачу, шеф совершенно запутался в ремнях. Сергей Батанин помог ему правильно расположить пряжки и закрепить кобуру. После этого шеф, передернув затвор, произвел из пистолета два выстрела в воздух по направлению ветра, с уважением посмотрел на свое оружие, спрятал его в кобуру и сказал: «Ладно. Езжайте».

И мы поехали. Вновь на небе пылал и переливался степной закат, и снова УАЗик уходил в пронизанную этим закатом степь, и снова я ехал на нем, чтобы уехать из этой степи и вновь в нее вернуться.