Археологические путешествия по Тюмени и ее окрестностям

Но вот на какой интересный факт обратили ученые свое внимание в попытках отыскать арийскую прародину. Выяснилось, что на протяжении длительного периода индоиранские языки соседствовали с финно-угорскими. Перечень слов, заимствованных финно-угорской речью из арийской, оказался на удивление обширным. Среди них числительные (например, «сто» — сравните хантыйское сот, мансийское cam, финское сата, эстонское и мордовское сада с иранским сата и индийским шата), многочисленная скотоводческая терминология (слова для обозначения коровы, козы, овцы, ягненка, молока и т. д.), лексика, связанная с хозяйством и повседневным бытом («дорога» — хант. пант, др. — инд. пантха, авест. пинта; «ветер» — хант и манс. ват, др. — инд. и авест. вата; «веревка» — манс. рисн, др. — Иран. расана, др. — инд. раша-ни и т. д.). Эти и большое количество иных заимствований, используемых не только обско-угорскими, но и другими уральскими языками — удмуртским, марийским, венгерским и т. д., свидетельствуют о многом. Как полагают лингвисты, они отражают не один, а несколько этапов развития индоиранской речи на границах с финно-угорскими землями. Ряд терминов определенно был воспринят их обитателями из лексики еще не распавшейся арийской общности, другие — из словарного запаса языков, уже разделившихся на протоиранскую и протоиндийскую ветви. Значит, предки современных финно-угорских народов вступали в контакты не только с древнейшими ариями, но и с их потомками — непосредственными предками индийцев и иранцев.

Эти же заимствования служат серьезным аргументом в пользу того, что прародина ариев располагалась на юге Восточной Европы, а их контакты с носителями финно-угорской речи могли осуществляться на границах с лесной зоной от Поволжья до Зауралья. А если это так, то вполне возможно, что следы пребывания ариев отыщутся и на юге Тюменской области. Попытаться найти ответ на этот вопрос может и археология.

На рубеже эпох

Под натужный рев мотора машина медленно ползет вверх по крутой и узкой дороге, извивающейся среди лесной чащи. Ветви тронутых желтизной деревьев скользят по стеклам кабины, цепляются за брезентовое покрытие кузова. Кажется, заодно с ними и мокрая от дождей земля. Чтобы вслепую не заскользить вспять, автомобиль вгрызается в нее колесами всех трех синхронно работающих мостов. Последнее усилие, и мы — на «вершине мира».

После того, как двигатель заглушен, всегда царящая здесь тишина вновь повисает в воздухе. Божественная тишь и покой… Змеящиеся старицы Исети, острова соснового бора, щебет птиц и шелест листьев — все это осталось внизу. И кажется, скажи слово — и оно разнесется над лугами и перелесками, пролетит над каждой поляной и, рассыпавшись на звуки, растворится в неоглядной дали. А здесь, куда возвращаются на ночь окрестные ветры, по-прежнему будет спать древнее городище, руины которого смотрят в небо уже третью тысячу лет.

Сегодня мы поднялись сюда в последний раз. На исходе август. К концу подошел еще один полевой сезон. Завтра с утра машина, загруженная ящиками с коллекциями и экспедиционным снаряжением, уйдет в город. А пока мы прощаемся с городищем, где проработали почти два месяца.

В окрестностях Тюмени трудно найти место красивее, чем это. Прорезанная глубокими логами коренная терраса Исети кряжем высится над широкой прибрежной равниной, покрытой старичными озерами и изумрудными борками, за которыми петляет быстрая река. На редких отмелях с каменистым дном она не дает даже устоять, сбивает с ног и заставляет, подчиняясь ее капризному характеру, плыть только по течению. Но зато каким свежим выходишь их этих прозрачных струй! Нет, человек любой эпохи не мог не заметить всей прелести этих мест, и должен был обязательно селиться здесь. И наше городище подтверждает это.

Нынешний год — уже третий по счету с тех пор, как мы начали здесь раскопки, хотя памятник известен давно. Еще в конце XIX века о нем писал неутомимый собиратель древностей тюменской округи Иван Словцов Тогда окрестные жители знали этот памятник как Лизуново городище, но мы — по названию соседней деревни — чаще именуем его Красногорским. Уже первые, рекогносцировочные, раскопки показали, что оно содержит культурные слои двух эпох — бронзового века и средневековья. Около 600 лет назад образованный двумя логами треугольный мыс террасы с напольной стороны был обнесен мощными укреплениями — рвом глубиной не меньше роста человека и широким валом. Защищать площадку со стороны реки особой нужды не было — крутые склоны террасы, достигающей здесь почти 40-метровой высоты, были неприступны сами по себе. Попробовав однажды штурмовать их снизу и взобравшись наверх вконец обессиленным, хотя был налегке, я больше не решался повторить подобный эксперимент.