Архиерей

– Тайна Евхаристии непостижима, но что это действительно Тайна, что в ней действительно есть что-то великое и пока не постижимое человеческим умом, в этом можно убедиться путем опыта и научного изучения тех изменений, которые она производит в организме человека. Под воздействием этого таинства в человеке увеличиваются его жизненные силы. Это самое действительное динамогенное средство, выражаясь языком медицины. И по моему мнению, действие его на организм человека вполне доступно научному исследованию. Вам теперь, конечно, не время заниматься им, а потому я предложу вам другое средство для того, чтобы, как вы говорите, ясно и отчетливо ощутить присутствие в таинствах особой силы, или благодати. Я предлагаю вам наблюдение над собой и над другими, именно над теми, на которых вы уже испытали все способы воздействия в целях их возрождения, – над ночлежниками. Вы действовали и проповедью, и примером, и благотворительностью и пришли к отрицательному результату, а пока учили других, сами стали одной ногой в могилу. Примите теперь мой совет: поставьте себя и своих пасомых под непрерывное действие таинств, и вы получите обратный результат, достижение которого можете проследить разумом.

Укажу и еще факт, где действие благодати доступно наблюдению. Факт этот – освящение воды. Вы служите молебен с водосвятием или совершаете крестный ход на реку. Ничего особенного, кроме обычного молитвенного настроения, вы не ощущаете, и вода тоже остается водой с тем же цветом и вкусом, а между тем результат получается поразительный.

– Какой? – с живейшим интересом спросил отец Герасим.

– Вы разве не обращали внимания? Освященная вода приобретает свойства, великое значение которых мы поймем тогда, когда представим себе наши реки. Во что обратилась в них вода? Города и села спускают в них все свои отбросы и нечистоты; люди и скот, омываясь, очищают свою грязь, омывают часто заразительные раны. Вследствие этого вода в реках кишит болезнетворными всевозможными микробами. И вот все эти заразительные начала убиваются в воде молитвой и святым крестом. Освященная вода не только обезвреживается, но и приобретает противогнилостные свойства, и, кропя этой водой помещения, вы оздоравливаете воздух, производите, так сказать, дезинфекцию. И еще на многое другое можно было бы указать, что может дать человеку возможность принимать христианство не на веру только, но и разумом. Но дело не в этом… Собственно говоря, я даже не понимаю, какие тут препятствия могут быть со стороны разума? Ведь он тут ничего не смыслит. Наши естественные науки – детский лепет деревенского ребенка о своей хате, который скептически относится к рассказам городского дяденьки и считает невозможным существование дворцов, не подозревая, что дворец есть дальнейшее развитие хаты…

И вообще, не понимаю я этих толков и споров о противоречии между верой и наукой, между религией и разумом. По недомыслию созданный и искусственно, а отчасти и злонамеренно раздутый вопрос. Наука – это область исследованного и известного, вера – неизвестного и неисследованного. Вот и все. Какое тут может быть противоречие?

Молчал отец Герасим. То, на что указывал ему епископ, было для него ново; на это он действительно не обращал внимания. Так, совершая, например, в числе прочего городского духовенства крестный ход на иордань, отец Герасим смотрел на это как на символическое действие, установленное в воспоминание Крещения Господа Иисуса Христа во Иордане. Да только ли это? Ведь на очень и очень многое смотрел он лишь как на обряды, единственный смысл которых он полагал в возбуждении молитвенного настроения, а во многих действиях и совсем не находил никакого смысла.

Теперь же… теперь… что же теперь?

Мысли отца Герасима спутались… В груди сдавило. Ему хотелось крикнуть, но не от боли, а от радости: «Господи! Так не оставил Ты мира? Есть, значит, в нем Твоя сила. А значит, и “все” возможно…»

– Друже, радость моя, отец Герасим! – раздался вдруг голос владыки. – Прочь все сомнения. Вспомните своих ночлежников, свою паству. Гибнет она. Вы ее любите и от любви к ней сами чуть было не погибли, понадеявшись по незнанию спасти ее своими силами. Теперь поняли, что без Христа нельзя и что есть в мире Его спасающая сила. Облекайтесь же в эту силу и снова беритесь за свой труд. И доведете дело до конца. А труд ваш будет для вас теперь легок.

Да, отец Герасим уже сознавал, что теперь труд, надломивший его, будет ему легок, потому что загорелась впереди яркая пламенная твердая надежда. Жизнь осветилась новым смыслом. Радостно встал он и светлыми глазами взглянул на владыку. И спокойным любящим взглядом ответил ему владыка и тоже поднялся со стула.

На дворе уже светало. Керосин догорал, но в комнате было светло и без лампы.

Владыка смотрел на отца Герасима и почти не узнавал в нем того священника, который стоял перед ним в церкви у амвона. Так сильно изменилось выражение его лица. Но вот наблюдательный взгляд владыки уловил на лице отца Герасима набежавшую тревожную тень.

– Ну что еще? В чем дело?

Взгляд отца Герасима потух.