Архиерей

– А вот тут-то и главный смысл нашего служения: мы должны обновлять ветшающее человечество. Из больного, вечно брюзжащего, малоспособного к труду Анемподиста Федоровича сделать здорового, деятельного, жизнерадостного человека, который, поработав на службе восемь-девять часов, не чувствовал бы усталости и мог бы еще, приходя со службы, часов семь-восемь работать на себя, да притом обходиться и без моциона, и без зельтерской, а кушать борщ да кашу и чувствовать себя великолепно. Вот тогда и голодающим будет оставаться. Всем хватит.

– Так ведь для этого доктором надо быть?

– Да, где нужно, там и доктором… В Ветхом Завете священники вместе с тем были и докторами. В наше время священник может не быть доктором: на это есть специалисты, но он обязательно должен знать, когда человека к доктору послать, а когда на исповедь позвать. И вот где микстурой, где молитвой, где ножом хирурга, где проповедническим словом, а где и улучшением породы свиней священник должен освободить человека из того моря «необходимостей», в котором захлебываются люди, – предварительно, конечно, сам освободившись от него, – а потом уже, дав, значит, человеку возможность двигаться, вести его по тому бесконечному пути, о котором сказано: Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный…[31]

– А я думала, – задумчиво проговорила матушка, – что ваше дело только Богу молиться да души человеческие спасать…

– Души спасать… – грустно повторил отец Павел и вдруг весело засмеялся.

– Ты чему?

– Да так… вспомнил семинарские годы. Бывало, соберемся и спорим друг с другом: докажи да покажи существование души в человеке…

– Что же тут смешного?

– Смешного действительно мало, а грустного много. Создали люди себе какую-то особую душу, богословскую, и стараются доказать ее существование. Ну, конечно, никогда ничего и не докажут…

– Ты опять что-то странное заговорил. Разве душу люди создали? Душу Бог создал…

– Верно. Только про душу, которую Бог создал, люди позабыли, а выдумали какую-то свою… Хорошо этот вопрос владыка разъяснял нам. Заходили мы раз к нему с отцом Герасимом. Разговорились. Так это у него просто все и ясно выходит. Не знаю, сумею ли я тебе передать…

Отец Павел задумался и, немного помолчав, спросил:

– Как, по-твоему: в яйце есть петух?

– То есть как это?.. Что за странный вопрос?

– Вот и вопрос о том, есть ли в человеке душа, тоже должен быть таким же странным. В яйце, конечно, нет петуха, но из яйца может при известных условиях вылупиться цыпленок, из которого потом может вырасти петух. Человек – это яйцо, и пока он – яйцо, он мало отличается от других высших животных. Его надо поставить под воздействие известных условий, и тогда в нем начинает развиваться душа – человек превращается в свободное разумное существо. Это свободное разумное существо нужно развить в духа, освободить его из тела, как цыпленка из яичной скорлупы, и передать Богу, Который уже и довершит дальнейшее развитие человека. Вот это и значит «спасти душу человека».

Матушка молчала, видимо вдумываясь в эти новые для нее речи отца Павла.

– Жутко становится, когда подумаешь, какая страшная ответственность лежит на священниках! – прервал раздумье матушки отец Павел. – Как назовешь ты мать, которая, хотя бы и по неведению, недоносит ребенка и родит его на свет малоприспособленным к жизни? Чувствуют такие дети, что в их мучениях повинны родители, и клянут их. Чувствуют инстинктивно и христиане, что их отцы духовные, породившие их святым крещением, отправляют своих чад на тот свет недоносками, мучатся и клянут их, обзывая презрительно «долгогривыми попами»…

Матушка продолжала думать. За последнее время ей пришлось испытать много новых впечатлений. И новая дорога, и новые речи отца Павла, и сам отец Павел, приехавший за ней после долгой разлуки как будто другим, тоже новым человеком, – все это вызвало в ней целое море мыслей, в которых она спешила разобраться.

Отец Павел пошел разыскивать забежавших куда-то детей.

– Возможно ли это? – спросила матушка отца Павла, когда он, вернувшись с детьми, опять сел возле нее.

– Что – возможно?

– Да вот то, что ты говорил… создать из человека духа…

– Для человека невозможно. Поэтому-то и потребовалось Сошествие на землю Сына Божия. Христос дал людям особую силу в дополнение ко всем действующим в мире, и с тех пор это стало возможно… Этой-то силой и действуют епископы и священники…

– И в тебе есть эта сила? – оживленно спросила матушка, с любопытством взглянув на отца Павла.

– В священниках есть, – убежденно проговорил отец Павел, – но не всякий надевший рясу священник. И я, может быть, пока не священник. Я только поставлен во священники. Но теперь я верую, что в мире есть сила Божия и что человек может владеть ею, а потому, стало быть, я буду священником… Да, а вот сидел бы спокойно на прежнем приходе, так и превратился бы в Анемподиста Федоровича, и зельтерскую пил бы, и в Пятигорск пришлось бы ехать. А так как на все это нужны деньги, то и дрался бы со своими прихожанами из-за каждого пятака за требу…