Архиерей

– Да и он-то всего с недельку. Прошлую пятницу получили телеграмму, что едет, мол, на пароходе, завтра-де у вас будет. Собрались все наши отцы в собор. Облачились, люстру зажгли. Приготовились. Все как следует. И из публики кой-кто пришел. На пристань карета покатила. Расселись отцы в алтаре. Ждут-пождут, когда это на колокольне затрезвонят, а тем временем разговоры всякие промеж собой ведут, все больше про архиереев. Тут один батюшка-шутник анекдот еще какой-то рассказал, и так это у него смешно вышло, что протодиакон как стоял возле архиерейского кресла, так и грохнулся в него. Сидит хохочет: в правой руке кадило, а в левой – дикирий. Тут уж все с протодиакона хохотать стали. За разговорами да за хохотом и не заметили, как в алтарь вошли двое каких-то батюшек, а может, кто и заметил, да внимания не обратил: мало ли заходит в алтарь чужих батюшек? Вошли батюшки чинно, помолились, приложились ко святому престолу: один, с наперсным крестом на груди, стал этак в сторонке, в руках жестяную коробку держит, в которой, знаешь, камилавки носят, а другой стал собор осматривать, оглядел алтарь, пошел дальше: тут боковая дверка есть в алтаре, за ней маленький коридорчик прямо в церковную сторожку ведет. Туда все, бывало, отцы покурить забегали, а так как архиерея пришлось ждать долго, то народу там перебывало порядочно. Дым стоял коромыслом. Батюшка прошел прямо туда. Вдруг слышим, к собору карета подкатила, а трезвону нет. Что бы это значило? Глядим, идет кафедральный и прочие отцы, что ездили на пристань встречать владыку, и больше никого. «Нету, – говорит кафедральный, – не приехал. А я было страху набрался. Подъезжаем к пристани, а пароход уже стоит. На целый час раньше расписания пришел. Ну, думаю, беда: гляжу – никого. Я к капитану. “Никакого, – говорит, – архиерея не видал. Вероятно, в телеграмме что-нибудь напутали”». Столпились отцы в кучку, решают вопрос: как же быть? А в это время тот батюшка из алтарной дверки выходит и прямо к архиерейскому месту… стал на орлец и верхнюю рясу с себя снимает. Тут уже все обернулись на него. Снял батюшка рясу… глядь, а у него на груди панагия… Тут другой батюшка подошел к нему, открыл жестянку и подает ему клобук. Надел он клобук, перекрестился, благословил всех да и говорит: «Мир вам, отцы и братия! Спасибо, что потрудились, пришли сюда встретить меня». Стоят отцы и братия, глазами хлопают: больно уж неожиданно все это вышло. А владыка между тем продолжает: «Было, – говорит, – мирное время на Руси, когда высоко чтилась святая вера православная, высоко чтились тогда и архиереи. На церковный трезвон сбегался весь народ с великою славою встретить своего архипастыря. Теперь не то: упало благочестие в народе, а интеллигенция наша и совсем отшатнулась от Церкви. Грядут дни великого испытания для верных чад Церкви, для ее пастырей и архипастырей. И не о славе теперь уже надо думать: наступило время, когда архиереям надо снять с себя митры золоченые, знаменующие славу Иисуса Христа, и надеть венцы терновые, ибо не славится, а больше хулится имя Господне среди народа. Смутные дни переживает Россия; везде волнения, увеличиваются грабежи, убийства, разбои. Тайна беззакония деется, растет и ширится с каждым днем, с каждым часом. Кому же и восстать на брань со злом, как не нам, пастыри словесного стада Христова! Ведь наша-то брань и есть именно борьба с властями и миродержателями тьмы века сего, с духами злобы поднебесными. Дружно же возьмемся за тяжелый труд, братия. Впереди нас Сам Пастыреначальник Господь наш Иисус Христос. Его имейте всегда перед своими глазами. О Нем помните непрестанно: каждую минуту, каждую секунду. Говорю это к тому, что вот вы, например, собрались встретить архиерея, а про невидимого великого Архиерея и забыли. Здесь святой престол Его, а вы анекдоты всякие рассказываете. Здесь жилище Божие, присутствие чистой, таинственной благодати Христовой, а у вас по соседству смрадный дым табачный. Не в укоризну вам говорю сие горькое слово правды, а просто отмечаю факты, как часто отвлекаем свои взоры и мысли от Архиерея Небесного и устремляем их на архиерея земного. Много и других неурядиц у нас. Кто виноват в них? Не время теперь заниматься этим вопросом. Становитесь все – правые и виноватые – за святую работу, за возделывание нивы Божией. Вы посмотрите, что только делается здесь на этой ниве… Исполняются слова пророка Исайи: Бродят люди по земле жестоко угнетенные и голодные, во время голода злятся, хулят царя своего и Бога своего…»[1] Много и долго говорил владыка. Хорошо говорил… Под конец попросил всех помолиться с ним перед началом его служения на новом месте… Тут только опомнились отцы, стали подходить под благословение, поздравлять с прибытием… Отслужили молебен. Разоблачился владыка, надел опять свою ряску да и марш с амвона. Тут к нему кафедральный с ключарем подскочили, на ступеньках подхватили его под руки, а он им: «Не беспокойтесь, – говорит, – я не беременный». Схватил сам одного да другого под руки и потащил их перед собой. «Ну, – говорит, – показывайте, где тут моя квартира, а вас всех, отцы и братия, прошу ко мне пожаловать в воскресенье вечерком на чай…» Да, оригинальный архиерей… – закончил свой рассказ отец Герасим.