Архимаг

То, что вначале казалось показным, теперь превратилось в выражение уважения. Тела двух дворфских королей, в героических позах, были установлены на пьедесталы над троном Дворфских Богов. Коннерад и Эмерус стояли, как живые, но погребенные в коже из охлажденной лавы, созданной Кэтти-бри.

Элементаль сказал ей, что так было принято в ранние дни Гаунтлгрима, когда дворфы хоронили своих королей в саркофагах из черного камня. И действительно, последовав указаниям зверя, дворфы раскопали давно разломанную залу, где обнаружили старый могильник в котором нашли захоронения первых жителей Гаунтлгрима. Они не нашли статуй, подобных тем, что были созданы для Эмеруса и Коннерада, но надгробные плиты многих могил были выполнены в виде барельефа дворфа, погребенного внутри.

И тогда Король Бренор приказал полностью открыть это кладбище. Он потребовал соответствующей чести для каждого дворфа, погибшего за возвращение их древней родины.

— Он заявил, что Тибблдорф Пвент тоже получит свою статую, — проинформировала Кэтти-бри Дзирта спустя несколько дней.

— Как у Коннерада и Эмеруса? Не могилу?

— Первый дворф, павший за возвращение Гаунтлгрима, — ответила Кэтти-бри.

— Твой Предвечный питомец поможет, полагаю, — захихикал Дзирт.

— Мой питомец… — повторила Кэтти-бри, тяжело вздохнув, она очень четко осознавала, что положение вещей едва ли является таковым. На самом деле она все яснее чувствовала, что зверь жаждет свободы.

— На стене напротив трона, — пояснила Кэтти-бри. — Бренор хочет видеть Пвента, когда будет вести прием. Чтобы черпать силы.

Дзирт кивнул. Это казалось хорошей идеей.

— Он попросил Пенелопу и Киппера вернуть прах из Длинной Седловины, чтобы погрести его тут, — продолжала Кэтти-бри, и Дзирт снова кивнул.

— Я отправляюсь с ними, — добавила женщина, и в этих словах было нечто большее, чем просто уведомление о поездке по поручению Бренора. Дзирт знал, что таким образом женщина напоминала ему о своем предложении поселиться в Длинной Седловине.

Дзирт опять кивнул и улыбнулся, хоть и подумал о том, что ему будет трудно сделать это. Он слишком долго сопровождал Бренора — и принять идею покинуть его, было не просто.

Но он будет сопровождать Кэтти-бри. Если не в этот раз, то в следующий. Чтобы назвать Длинную Седловину своим домом.

— У тебя есть время, любовь моя, — заверила его Кэтти-бри. — У нас еще столько дел. Я хочу, чтобы правление моего отца было долгим, но ничего не выйдет, если…

Дзирт с удивлением посмотрел на неё.

— Магия погибает, — сказала женщина. — Огненный зверь найдет путь к свободе намного раньше, чем Бренор умрет от старости.

— Ты сказала «если…».

— Может быть, есть решение, — ответила женщина. — Мне нужно многое сделать.

* * *

За реконструкцией, дальнейшим захватом шахт и новых залов, укреплением нижних уровней и защитой от дикого Подземья, за криками лидеров бригад, руководящих работами, первым шипением печей Гаунтлгрима, первым стуком молотков Бренор Боевой Топор сосредоточил внимание на тронной зале, желая сделать её собственной.

Он поставил статую Тибблдорфа Пвента, эту мумию своего верного щитового дворфа, прямо напротив трона. Чтобы черпать силы.

И именно ради этой цели он поставил справа от своего трона большое кресло, на которое он пригласил Маллабричез Феллхаммер на великое торжество.

Большой праздник разгорелся в залах Гаунтлгрима, когда второе кресло было установлено слева от трона. На него уселась Кулак, Таннабричез Феллхаммер, здоровая, сильная и готовая к бою.

— Две королевы, а? — хихикали дворфы и подмигивали друг другу, обсуждая установку третьего стула.

— Ах, быть может, Бренору повезло узнать, что это станет путем в старые времена? — каждый раз отвечал тот или другой.

Но Бренор не заботился о шутках, подмигиваниях или намеках на скандал. Он следовал шепоту дворфских богов. Он следовал эху своего сердца.

Он был Бренором. Бренором Боевым Топором. Третьим Королем Гаунтлгрима.

Он больше не был беспокойным, как в прошлой жизни, посвященной Митрил-Халлу. Дорога уже не звала его за собой. Не теперь, во всяком случае. Он принадлежал этому месту. Именно потому ему было позволено снова вернуться на Фаэрун.

* * *

— Ты с ума сошла, — саркастически заметила Пенелопа, выслушав план Кэтти-бри. Женщина изложила свои мысли Кипперу, и, как не удивительно, Джарлакслу — который совершенно неожиданно появился в их лагере — по крайней мере, для Харпеллов — в их первую ночь за пределами Гаунтлгрима.

— Ты не понимаешь, с какими силами связываешься, — вмешался Киппер, недоверчиво покачивая головой.

— Я понимаю, что эти силы нужно держать в яме. И сделаю все, что от меня зависит, — ответила женщина.

— Мне кажется, он говорил о кое-чем другом, — пояснила Пенелопа слова Киппера. — Мало кто на Фаэруне готов будет поспорить с этим…

— Я… — начала Кэтти-бри.

— Но я готов, — прервал Джарлаксл прежде, чем женщина начала излагать свои аргументы. — Это вариант.

Кэтти-бри кивнула и дала наемнику продолжать.