Архимандрит Амвросий Погодин - Святой Марк Эфесский и флорентийская уния - 1994

Соборъ по вопросу Уніи былъ торжественно открытъ въ соборномъ храмѣ Феррары 9-го апрѣля 1438 г. Патріархъ Константинопольскій по болѣзни не присутствовалъ на открытіи. Была ли болѣзнь Патріарха дѣйствительной или же дипломатическаго характера, какъ это утверждаетъ Сиропулъ, — трудно сказать. Съ одной стороны, извѣстно, что Патріархъ часто болѣлъ во время Собора и умеръ во время Собора; съ другой же стороны, мы знаемъ, какъ Патріархъ ревниво относился къ достоинству своего сана, и быть можетъ, въ томъ фактѣ, что его престолъ былъ поставленъ ниже престола Папы, онъ увидѣлъ извѣстную обиду, почему и уклонился отъ личнаго присутствія на открытіи Собора. Однако, хотя онъ и отсутствовалъ на открытіи Собора, было прочитано его посланіе, въ которомъ, офиціально говоря объ открытіи Собора, затѣмъ онъ говоритъ, что если какой-либо Государь или представитель Церкви не пожелаетъ ни придти на Соборъ, ни послать своего исповѣданія (την ομολογίαν) или представителя, или не пожелаетъ признать постановленій сего Собора, то будетъ подлежать отлученію отъ Церкви ¹⁸). Послѣ сего была прочитана на латинскомъ и греческомъ языкѣ булла папы Евгенія IV, въ которой онъ возвѣщаетъ міру о прибытіи грековъ и торжествѣ открытія переговоровъ объ Уніи въ Феррарѣ. Какъ сообщаютъ намъ дѣянія Собора (выдержки изъ Дѣяній, лучше сказать), открытіе происходило при торжественной обстановкѣ и все духовенство было въ облаченіяхъ. Папа торжественно возгласилъ: “Benedictus”, послѣ чего были пропѣты священные гимны.

Послѣ открытія Собора наступилъ періодъ бездѣйствія.

Папа настойчиво предлагалъ, чтобы была образована комиссія, составленная изъ представителей обѣихъ Церквей, которой было бы поручено выяснить пункты расхожденія между двумя Церквами, изслѣдовать ихъ и намѣтить пути къ заключенію Уніи. Послѣ извѣстнаго отлагательства такая комиссія была выбрана. Со стороны грековъ въ этой комиссіи участвовали: Маркъ, митрополитъ Ефесскій, Виссаріонъ, митрополитъ Никейскій, затѣмъ еще три епископа, великій хартофилаксъ Вальсамонъ, великій екклисіархъ храма св. Софіи Сиропулъ (историкъ Флорентійскаго Собора), двое игуменовъ и одинъ іеромонахъ. Къ этому числу Императоръ еще прибавилъ свѣтскаго вельможу М. Ягариса. Изъ числа этихъ представителей только двое были уполномочены публично выступать въ дискуссіяхъ съ латинянами: св. Маркъ Ефесскій и Виссаріонъ Никейскій. Изъ этихъ двухъ важнѣйшихъ представителей, славящихся своей ученостью, какъ видно, св. Маркъ Ефесскій занималъ первенствующее положеніе. Это можно заключить изъ того, что онъ всегда выступаетъ первый, и первый принимаетъ на себя вопросы для диспута. Впрочемъ, это можно заключить и изъ словъ самого св. Марка и Великаго Ритора Мануили. Такъ, св. Маркъ говоритъ: “Будучи подвигнутъ быть во главѣ диспута, я...” ¹⁹). Великій Риторъ Мануилъ говоритъ: “Царь вмѣстѣ съ нѣкоторыми близкими себѣ и избранными взялъ съ собой (въ Италію) и помянутаго блаженнаго Марка, котораго уже тамъ, когда состоялся Соборъ, прилично поставилъ своимъ экзархомъ: потому что, такъ какъ съ той и другой стороны были избраны шесть совопросниковъ, онъ назначенъ былъ экзархомъ нашихъ” ²⁰). Кромѣ того въ Дѣяніяхъ Собора, гдѣ говорится о комиссіи, составленной изъ грековъ для веденія богословскихъ разсужденій съ латинянами, читаемъ: “Первый — тотъ мудрѣйшій Киръ Маркъ Евгеникъ и Митрополитъ Ефесскій” ²¹). А въ своей рѣчи въ началѣ дѣятельности Собора въ Феррарѣ, Виссаріонъ митрополитъ Никейскій отзывается о св. Маркѣ Ефесскомъ, какъ о “священномъ и блаженнѣйшемъ экзархѣ сего священнаго собранія, воистинну, мудрѣйшемъ и высочайшемъ богословѣ, семъ Ефесскомъ святителѣ и нашемъ учителѣ” ²²).

Представителями латинянъ были кардиналъ Іуліанъ Цезарини, опытный и тонкій дипломатъ, отличавшійся большой образованностью и краснорѣчіемъ, кардиналъ Николай Альбергати, хоть и уступавшій въ нѣкоторомъ отношеніи кардиналу Іуліану, однако также принадлежащій къ цвѣту Ватиканской дипломатіи того времени, Андрей, архіепископъ Родосскій, начитанный и свѣдущій богословъ, но больше бравшій многорѣчивостью, чѣмъ глубиною разсудительности, Іоаннъ де Торквемада, знаменитый испанскій богословъ, несомнѣнно болѣе глубокій, чѣмъ Андрей Родосскій, и шесть иныхъ представителей Папы. Къ комиссіи были приставлены переводчики и секретари. Протоколы (дѣянія) должны были вестись на греческомъ и латинскомъ языкахъ. Какъ мы сказали въ началѣ этой главы, эти Дѣянія — утеряны.