Архипелаг

Середина дня. Небо отражает море, отражающее небо, отражающее море. Морская лазурь настолько яркая, что кажется флуоресцентной — при попытке снять темные очки Гэвину приходится на несколько секунд крепко зажмурить глаза. Он решает пришвартоваться в марине главного острова Гран-Рокес, — там есть питьевая вода, топливо, причал и таможня.

Их встречает маленький городок с песчаными улицами и живописными разноцветными домиками, напоминающими детские кубики, — это все гестхаусы, называемые посадас. Здесь есть и центральная площадь с двумя пиццериями, банк и несколько магазинов: парочка бутиков, булочная и даже красивая церковь, выходящая к морю, где стоит неизменная разодетая и раскрашенная гипсовая Дева Мария в окружении вазонов с белыми лилиями.

Пироги наполовину вытащены на песок, пристань забита мелкими катерами, а на посадочной полосе бродят дружелюбные местные овчарки.

В лабиринте мелких улочек они находят небольшой офис пограничной службы, где Гэвин представляется — впервые за несколько последних дней — офицеру, который должен засвидетельствовать их присутствие в мировом пространстве. Он достает бумаги на «Романи», их с Оушен паспорта, справку о прививках Сюзи. Офицер за стойкой — молодой, красивый, но туманные глаза и припухшие веки выдают в нем любителя выпить.

— Вы из Тринидада? — спрашивает он равнодушно.

— Да.

— Уехали во вторник?

— Точно так.

— Вы дошли досюда за два дня, нигде не останавливались?

— Правильно. — Гэвин бросает на дочь красноречивый взгляд: «Не вздумай рот открыть!»

— Вы путешествуете с дочерью?

— Да, вдвоем.

— И с собакой?

— Да, с собакой.

Сюзи держится вежливо, степенно сидит рядом и внимательно слушает их диалог.

— На острове снимать собаку с поводка запрещено.

— Понятно.

— У вас есть другие домашние животные на яхте? Кошки?

— Нет, только мы трое.

— Вы трое, да? — пограничник подозрительно смотрит на Оушен, как бы говоря: «А где же мать?»

Оушен с кислым лицом прячется за ноги отца, а Гэвин глубоко вздыхает. Когда этот тип отвяжется от них?

— Сколько лет вашей дочери? — продолжает допрос офицер.

— Шесть. В июне исполнилось.

Тут Оушен выходит вперед, — похоже, она начинает понимать, что здесь их могут задержать надолго, — и бросает на пограничника взгляд, исполненный королевского неудовольствия.

— Вы имеете право провести на Лос-Рокес сорок восемь часов, — монотонно произносит офицер. — Если хотите остаться дольше, придется получать разрешение в Каракасе или на Маргарите. Здесь территория Национального заповедника. Теперь заплатите пошлину за пребывание и за стоянку яхты.

Вот свинство! Но Гэвину приходится раскошелиться, он забирает паспорта и бумаги и выталкивает дочь на песчаную, залитую солнцем улицу.

— Давай-ка съедим по пицце, — говорит он, видя, что около пиццерии с желтыми стенами уже расставлены столы и стулья. — Ты ведь любишь пиццу, да? С анчоусами, я не ошибся?

Он берет банку пива для себя, спрайт — для Оушен и заказывает две пиццы, одну с пепперони, другую с анчоусами. Правда, Оушен сразу же заявляет, что на самом деле терпеть анчоусы не может и пытается скормить их собаке. Сюзи нравятся маленькие скользкие рыбки, но ей не удержать их в пасти, и они падают на песок.

Между столиками, принимая заказы, ходит моложавый светловолосый мужчина, похожий на американца, — то ли официант, то ли владелец пиццерии — он одинаково хорошо говорит по-английски и по-испански, а за ним по пятам следует колченогая коричневая такса.

Сюзи обычно дружелюбно относится к другим псам и дает таксе обнюхать себя: низкорослая собачка свободно помещается под брюхом Сюзи.

Гэвин вдруг понимает, что уже несколько дней не разговаривал со взрослым человеком. Такса явно очарована новым знакомством — она кружит вокруг Сюзи, напрыгивает на нее, однако старушка валится на бок, разрешая поиграть с собой, но отказываясь принимать в игре активное участие.

— Это ваша собака? — спрашивает Гэвин, когда американец останавливается рядом с их столиком.

— Кто, Джесс? Да, это мой пес. Кстати, он обожает сидеть на стуле как человек, так что смотрите куда садитесь, мог испачкать сиденья.

— Похоже, ему и на моей собаке нравится сидеть.

Американец смеется. Он кивает девочке, и Оушен милостиво улыбается в ответ.

— Мы только что прибыли, — говорит Гэвин. — Пробудем здесь пару дней. Где нам лучше остановиться, как думаете?

— А, — говорит американец, приближаясь к их столику, и Гэвин замечает, что на столешнице нарисована карта архипелага. Мужчина отодвигает тарелки, расчищая пространство. — Восемьдесят процентов архипелага находится под охраной, поскольку это национальный парк, — объясняет он. — Кстати, меня зовут Рикардо. Между рифами без опытного лоцмана пройти сложно, так что швартуйтесь только там, где уже стоят яхты.

— Хорошо.

— Вот это место я люблю. — Рикардо показывает на группу небольших песчаных островков. — Кайо-де-Агуа, там очень тихо.

— Здесь можно слиться с природой?

— Еще как.

— Мы случайно сюда заехали, услышали об островах Лос-Рокес на Маргарите.