Архипелаг

Ее произвели в Дании, и предыдущий владелец пересек на ней Атлантический океан. Эта модель называется «Великий датчанин», GD28, таких яхт было сделано всего двести пятьдесят штук. Длинный свинцовый киль существенно понижает ее центр тяжести. Стабильная, устойчивая посудина, спроектированная настоящим моряком, призером Олимпийских игр. Корпус выкрашен в темно-синий цвет, паруса — белые. Название «Романи» написано на боку бледно-голубыми фигурными буквами. Она кажется немного застенчивой, но на самом деле готова к бою: эту маленькую лодку легко недооценить. Сердце его переполняется любовью к ней.

— Папа, а когда мы поедем домой?

Гэвин игнорирует этот вопрос.

— Пако, вот лодка так лодка! Настоящая лодка! — восторженно говорит он старику.

— Папа, мне скучно. — Оушен сидит рядом с ним, руки зажаты под мышками.

— Сейчас ты у меня развеселишься, Старбак.

— Старбак? Это кто?

— Мой первый помощник, вот кто! Я тебе о нем позже расскажу.

— А можно тефтельки на ужин?

— Можно.

— Пако, ты только взгляни на эту красавицу! Хороша, да?! — Гэвину не унять восторга.

Старик кивает, затягивается зажатой в углу рта сигаретой.

— Я-то помню вас с мистером Холдером на этой посудинке.

— Эх, были времена! Выходили в море в пятницу вечером, брали бутылку рома, телескоп, да так и сидели всю ночь, глазея на звезды. А на выходных — рыбалка, купание, девочки… Как мы гонялись тогда! До Гренадин доходили легко.

— Да, лодка мировая. Сколько ей уже?

Бог ты мой… Гэвин пытается сосчитать:

— Тридцать, может быть, даже тридцать пять лет.

— Хорошо она выглядит, эта ваша лодка.

Они причаливают рядом с «Романи». Собака перебирает ногами, хвост поднят вверх, как мачта. Он видит, что она мечтает первой оказаться на палубе. Раскачивая моторку, он поднимается на ноги. Выравнивает лодку, вывешивает кранцы, пытается достать ногой до стального ограждения «Романи», но его толстые ноги не желают задираться так высоко.

— Вот черт, ну я и растолстел! — восклицает Гэвин, посмеиваясь над собой.

А на самом деле это вовсе не смешно, этот фактор он не учел. Он действительно разжирел как свинья, а толстяки под парусами не ходят. Толстяки и близко не подходят к воде, ведь, в отличие от распространенного мнения, у них плохая плавучесть. Они не занимаются ни серфингом, ни виндсерфингом, ни кайтсерфингом, не плавают на бодиборде, не погружаются с аквалангом, даже с ластами им тяжело нырять. Когда же он умудрился так раздаться? Внутри-то он остался молодым красавцем, которому море всегда было лучшим другом.

Он возится, пыхтит, делает колоссальное усилие — и вот с помощью Пако все-таки перелезает на борт «Романи», стоит на палубе, тяжело дыша.

— Передай мне собаку, — велит он Пако, — а то она сейчас прыгнет.

Пако передает ему Сюзи.

Следующей на палубе оказывается Оушен в своей розовой балетной пачке. Пока лицо ее спокойно, она пытается проявить терпение, но надолго ее не хватит.

— Букашечка, посиди в кокпите пять минут, хорошо? — просит он. — Только ничего не трогай, поняла, Старбак?

— Поняла, — тихонько произносит она.

Тем временем Пако передает ему закупленное: провизию, оборудование, топливо.

— Эээ, а ром-то взять забыл! — шутит он.

— Ничего, по дороге напьюсь, — в тон ему отвечает Гэвин.

Он знает, что не напьется, на Бонэйре производят не ром, а мерзкого вкуса ликер под названием «Синий Кюрасао». Он специально не купил ром. Море, маленькая девочка и ром — не слишком удачная комбинация.

Когда все мешки перенесены на палубу, Гэвин наклоняется к Пако и сует ему в руку двадцатку.

— Ты, это, друг… передай мистеру Холдеру, что я отправился попутешествовать, хорошо?

— Передам.

— И еще, ты, это… скажи, что я иду на запад. Только на запад, он поймет. Мы столько раз это обсуждали.

— Скажу. — Старик разворачивает лодку, заводит мотор и уносится, оставляя на зеленой морской глади небольшую косую волну и не оглядываясь на Гэвина, стоящего на палубе маленькой яхты в компании собаки и шестилетней дочери.

* * *

Подобно многим яхтам, у «Романи» есть своя легенда. Гэвин прокручивает ее в голове, стараясь припомнить подробности. Лодку нашли дрейфующей в Карибском море — это случилось двадцать с лишним лет назад. Какие-то рыбаки из Майаро заметили ее в миле от берега, качающейся на острых атлантических волнах, — на палубе никого, парус полощется на ветру, рация бормочет по-испански. Эти рыбаки были хитрые ребята: они задумали перевести яхту на север, в марины Чагурамаса, по крайней мере, так ему рассказывал Клайв.

Рыбаки, понятное дело, хотели получить вознаграждение, но, к их разочарованию, никто не примчался за синей красавицей — в Чагурамасе и слыхом не слыхивали ни о самой яхте, ни о ее владельце. Яхта не была зарегистрирована в местных водах, и по закону рыбаки не имели права оставить ее себе — так что им пришлось возвращаться домой на автобусе, несолоно хлебавши. Береговая охрана просто выразила им благодарность за бдительность, вот и всё.