Архипелаг Грез

Однажды, где-то к концу августа, я приземлилась на полосе в поместье графа, и меня приветствовал какой-то человек, который часто гостил у Грудзинских. Тогда я узнала, что он был старшим штабным офицером, носил форму польских военно-воздушных сил. Генерал-майор Заремский. Сердце глухо заколотилось в груди. Я тут же предположила, что он хочет сообщить мне плохие новости о Томаше, но эти опасения вскоре были развеяны.

Генерал объяснил, чего хочет. Польское правительство столкнулось с подавляющей мощью немецкого люфтваффе и теперь перебрасывало все боеспособные самолеты и всех квалифицированных пилотов. Вторжение немецкой армии казалось неизбежным. В то же время правительство быстро переводило все ведомства и специалистов из Варшавы в более мелкие региональные города и населенные пункты. Они вербовали гражданских пилотов для пассажирских, сопровождающих и перегоночных полетов по территории Польши. К тому моменту я была одним из самых известных авиаторов в стране, и командующий ВВС лично распорядился обратиться ко мне.

Разумеется, когда генерал Заремский рассказал о цели визита, я сразу же согласилась.

Тут я заметила большой самолет, стоявший около ангара в конце полосы. Это было мое первое задание, требовалось перевезти генерала Заремского обратно в Варшаву. Пока мы шли к самолету, он попросил меня не спрашивать, как тот оказался на взлетно-посадочной полосе, поскольку новые правила военного положения запрещали старшим офицерам самим управлять самолетом. Я догадалась, каким был бы ответ, и больше ничего не сказала.

Пока прогревались моторы, я затолкала мой маленький RWD-3 в ангар, после чего вывела из строя, отключив несколько кабелей управления и убрав провод катушки зажигания, а потом заперла кабину, думая о том, полечу ли на нем еще раз, да и увижу ли снова.

Спустя несколько минут я уже взмыла на самолете ВВС и взяла курс на Варшаву. Генерал-майор исполнял обязанности навигатора. Я не упомянула, что никогда не сидела за штурвалом двухмоторного самолета.

За этим последовала беспокойная неделя. Я летала по всей стране на множестве разных машин: совсем древних, современных, но всегда незнакомых, на одномоторных и двухмоторных самолетах, а один раз даже на трехмоторном «Юнкерсе Ю-52» [42]. В полетах я училась. Ежедневно проходили штабные совещания, на которых обсуждалась оборонительная стратегия. Я часто перевозила секретные документы в опечатанных пакетах. Никогда в жизни я не испытывала большего волнения! Первого сентября, на шестой день моего неожиданного призыва в ВВС, нацистские войска пересекли польскую границу. Хотя нападение в основном велось по суше, силы люфтваффе тоже активизировались и с помощью пикирующих бомбардировщиков атаковали Варшаву и другие крупные города, с ужасающим успехом выводя нашу авиацию из строя.

Я летала каждый день, иногда по ночам, часто видя, как немецкие танки ползут по нашим землям. Иногда по мне открывали огонь с земли. Однажды я заметила отряд из трех немецких истребителей высоко в небе к югу от меня – в то утро я везла шесть армейских медсестер в Быдгощ, где больница пострадала в ходе бомбардировок, но по-прежнему функционировала. Там катастрофически не хватало людей. Чтобы избежать встречи с истребителями, я резко нырнула вниз в поисках прикрытия, но летчики не заметили меня, и через час я благополучно посадила самолет. Днем я вернулась в Варшаву, прихватив на борт группу старших офицеров штаба, чтобы с высоты птичьего полета они посмотрели на боевые действия.

Я спала где придется и когда придется, ела, когда выпадала такая возможность. Работа была изнурительной, но волнующей. Я чувствовала, как делаю что-то конкретное для защиты родины от захватчиков, хотя с каждым днем появлялись все новые свидетельства того, что мы проигрываем войну. Однажды утром мне выдали RWD-14 «Цапля» [43] и велели перевезти старшего офицера из Варшавы в Кельце. В полете он сообщил, что немецкая армия надвигается на Краков с запада. Я благополучно доставила его, а потом немедленно полетела дальше на юг в Краков, к поместью графа. С воздуха не было видно никаких следов врага, но я сделала три круга, пока не удостоверилась, что приземляться безопасно.

Я подрулила к большой роще на краю поля и остановилась там, понимая, что спрятать большой самолет на земле невозможно, но надеясь, что его хотя бы не будет видно с воздуха.

Машина, на которой я добиралась до взлетной полосы, все еще стояла там, где я ее оставила в тот день, когда генерал-майор призвал меня в вооруженные силы. Я без труда завела ее и понеслась на бешеной скорости в Краков. Уже в пригороде заметила, что происходит что-то ужасное. Вдали, на западной стороне города, поднимались столбы густого темного дыма. Я увидела вереницы испуганных, изможденных людей, двигавшихся туда, откуда я приехала.

А я поехала в центр города и уже видела Флорианские ворота, высокие и ярко очерченные на фоне неба, но рядом с ними полыхали пожары. В воздухе висел дым.