Архипелаг ГУЛаг

Либо - Передовое Учение, гранитная идеология. Следователь в зловещем Оротукане (штрафной колымской командировке 1938 года), размягчась от легкого согласия М.Лурье, директора Криворожского комбината, подписать на себя второй лагерный срок, в освободившееся время сказал ему: "Ты думаешь, нам доставляет удовольствие применять воздействие? Это по-ласковому ПЫТКИ. Но мы должны делать то, что от нас требует партия. Ты - старый член партии - скажи, что б ты делал на нашем месте?" И, кажется, Лурье с ним почти согласился (он, может, потому и подписал так легко, что уже сам так думал?). Ведь убедительно, верно. Но чаще того - цинизм. Голубые канты понимали ход мясорубки и любили его. Следователь Мироненко в Джигинских лагерях (1944 год) говорил обреченному Бабичу, даже гордясь рациональностью построения: "Следствие и суд - только юридическое оформление, они уже не могут изменить вашей участи, предначертанной заранее. Если вас нужно расстрелять, то будь вы абсолютно невинны - вас все равно расстреляют. Если же вас нужно оправдать (это очевидно относится к СВОИМ - А.С.), то будь вы как угодно виноваты - вы будете обелены и оправданы". - Начальник 1-го следственного отдела западно-казахстанского ОблГБ Кушнарев так и отлил Адольфу Цивилько: "Да не выпускать же тебя, если ты ленинградец!" (то есть, со старым партийным стажем). "Был бы человек - а дело создадим!" - это многие из них так шутили, это была их пословица. По нашему - истязания, по их - хорошая работа. Жена следователя Николая Грабищенко (Волгоканал) умиленно говорила соседям: "Коля - очень хороший работник. Одни долго не сознавался - поручили его Коле. Коля с ним ночь поговорил - и тот сознался". Отчего они все такою рьяной упряжкой включились в эту гонку не за истиной, а за ЦИФРАМИ обработанных и осужденных? Потому что так им было всего УДОБНЕЕ, не выбиваться из общей струи. Потому что цифры эти были - их спокойная жизнь, их дополнительная оплата, награды, повышение в чинах, расширение и благосостояния самих Органов. При хороших цифрах можно было и побездельничать, и похалтурить, и ночь погулять (как они и поступали). Низкие же цифры вели бы к разгону и разжалованию, к потере этой кормушки, ибо Сталин не мог бы поверить, что в каком-то районе, городе или воинской части вдруг не оказалось у него врагов. Так не чувство милосердия, а чувство задетости и озлобления вспыхивало в них по отношению к тем злоупорным арестантам, которые не хотели складываться в цифры, которые не поддавались ни бессоннице, ни карцеру, ни голоду! Oтказываясь сознаваться, они повреждали личное положение следователя! они как бы его самого хотели сшибить с ног! - и уж тут всякие меры были хороши! В борьбе как в борьбе! Шланг тебе в глотку, получай соленую воду!