Архипелаг ГУЛаг

Оглянулись они на повесть - да что ж мы сробели? да что ж мы ей славу пели (по холуйской привычке)? "Человек ему (Солженицыну) не удался... В душу человека... он побоялся заглянуть".11 Рассмотрелись с героем - да он же "идеальный негерой!" Шухов - он и "одинок", он и "далёк от народа", живёт, ничтожная личность, желудком - и не борется! Вот что больше всех стало возмущать: почему Шухов не борется? Свергать ли ему лагерный режим, идти ли куда с оружием - об этом не пишут, а только: почему не борется?? (А уж готов был у меня сценарий о Кенгирском восстании, да не смел я свиток развернуть...)

Сами не показав нам ни эрга борьбы, - они требовали её от нас тонно-километрами!

Так и всегда. После рати много храбрых.

"Интересы Шухова, честно говоря, мелки. А самая страшная трагедия культа личности в том, что за колючей проволокой оказались настоящие передовые советские люди, соль нашей земли, подлинные герои времени", которые "тоже были непрочь закосить лишнюю порцию баланды... но доставали её не лакейством".12 (А - чем? Вот интересно - а как?)

"Солженицын сделал упор на мучительно трудных условиях. Он отошёл от суровой правды жизни". А правда жизни в том, что оставались "закалённые в огне борьбы", "взращенные ленинской партией", которые... что же? боролись? нет, глубоко верили, что пройдёт мрачное время произвола".

"Убедительно описаны некоторыми авторами муки недоедания. Но кто может отрицать, что муки мысли во сто крат сильнее голода?"13 (Особенно если ты его не испытал.)

А в том и муки их мысли: что' же будет? ка'к будет? когда' нас помилуют? когда ж нас опять призовут руководить?

Так ведь и весь XXII съезд был о том: кому хотели памятник ставить? Погибшим коммунистам! А просто погибшим Иванам? Нет, о них речи не было, их и не жаль. (В том-то и мина была "Ивана Денисовича", что подсунули им простого Ивана.)

Порхали, трепали крыльями в бреши не уставая, уже второй год подряд. А кто мог паутинкой легенды затягивать - затягивал. Вот например, "Известия"14 взялись поучить нас и как надо было бороться: оказывается, бежать надо было из лагеря! (не знали наши беглецы адреса автора статьи Н. Ермоловича! вот бы у кого и перекрыться!.. Но вообще советик вредный: ведь побег подрывает МВД!) Ладно, бежать, а - дальше?

Некий Алексей, повествуют "Известия", но почему-то фамилии его не называют, якобы весной 1944-го года бежал из рыбинского лагеря на фронт - и там сразу был охотно взят в часть майором-политработником ("круто тряхнул головой, отгоняя сомнения"), фамилии майора тоже нет. Да взят не куда-нибудь, а в полковую разведку! да отпущен в поиск! (Ну, кто на фронте был, скажите: майору этому погоны недороги? партбилет недорог? В 41-м еще можно так было рискнуть, но в 44-м - при налаженной отчётности, при СМЕРШе?) Получил герой орден Красного Знамени (а как его по документам провели?), после войны "поспешил уйти в запас".

А второго называют нам полностью: немецкий коммунист Ксавер Шварцмюллер, бежал к нам от Гитлера в 1933-м, арестован в 41-м как немец (это всё правдоподобно). Ну, сейчас мы узнаем, как должен бороться в лагере истинный коммунист! Официальное извещение: умер в Чистополе 4. 6. 42 (загнулся на первых шагах в лагере, очень правдоподобно, особенно для иностранца), реабилитирован посмертно в 1956-м. А где же - боролся? А вот что: есть слух, что в 1962 году его якобы видели в Риге (одна баба). Значит, он бежал! Кинулись проверять "лагерный акт смерти" (расписку, неровно оборванную) - и представьте: там отсутствует фотография! Вы слышите, какая небывальщина: с умершего лагерника вдруг не сделана фотография! Да где ж это видано? Ну, ясно: он бежал и всё это время боролся! Как боролся? Неизвестно. Против кого? Неизвестно. А сейчас почему не открывается? Непонятно.

Такие басни тачает наш главный правительственный орган!

Такой паутинкой легенд хотят закрыть от нас зинувший Архипелаг!

Из тех же "Известий" вот легенда еще: в новейшее время сын узнал о посмертной реабилитации отца. И какое же его главное чувство? Может быть, гнев, что отца его укокали ни за что? Нет, радость, облегчение: какое счастье узнать, что отец был невиновен перед Партией!

Выдавливал из себя каждый паутинку, какую может. Одна на одну, одна на одну - а всё-таки бел-свет затягивается, а всё-таки уже не так просматривается Архипелаг.

А пока это всё плели и ткали, пока крыльями в бреши усиленно хлопали, - сзади, по той стороне стены подмащивались лесами и взбирались наверх главные в этом деле каменщики: чтобы немножко писатели, но чтоб и потерпевшие, чтоб и сами в лагере посидели, а то ведь и дураки не поверят, - подмащивались Борис Дьяков, Георгий Шелест, Галина Серебрякова да Алдан-Семёнов.

Ретивости у них не отнять, они на эту брешь еще с первых дней замахивались, они на неё снизу безо всяких еще подмостей самоножно прыгали и раствор туда шлёпали, да не доставали.