Архипелаг исчезающих островов. Поиски литературной среды и жизнь в ней

Часть твоей энергичной тоски забираю, часть своей безысходной бодрости отдаю. Вспомни, как ты бродил по неасфальтированным дорогам Понта и Вифинии, Ахайи и Египта! Пастушеская сумка на боку, набитая любимыми авторами (не в буквальном смысле), вощеными дощечками и стило (стилятами, стилами). Ночи у пастушеских костров, сухой сыр и козье молоко. Ты был свободен, ты свободен, ты всегда будешь свободен. Плевать на все! Наше богатство в наших головах, нашей памяти, нашей дружеской привязанности. Стилов и чистых бумагов на наш век хватит. Остальное сделаем сами. Не грустуй. Привет всей твоей семье.

А от крапчатой формы жизни персональный привет Гомбоджапу⁹⁷, который избил Гаргантюа и Пантагрюэля. Будь здоров, твой В. Колупаев.

(От Георгия Гуревича)

Москва, 6 октября 1985.

Дорогой Геннадий! Поздравляю! «Огород» — это здорово! Это достижение! Это вы прыгнули выше головы Прашкевича. Это высокий уровень. И не величайте себя моим последователем. Никаких следов нет. Оригинально, свежо, остроумно, хороший язык, яркие образы. Запоминается. Молодец!

Я даже не очень поверил своему первому впечатлению, обратился к компетентному филологу, кандидату наук, своей собственной жене. Она тоже прочла залпом, хвалила чрезвычайно, собиралась даже что-то приписать. Припишет, если найдет время. Хорошо!

А теперь подумайте вот о чем.

Герой Ваш хочет написать «лоцию». Вы — тоже. Но лоция — это не только перечень встречных объектов, лоция еще и фарватер, наставление, куда плыть. И каждый читатель, сознательно или бессознательно, прочтя книгу, сделает вывод, куда следует плыть. В заголовке стоит «или»: огород или уроки географии. Хотя вопросительного знака нет, но вопрос поставлен. И вывод однозначен: никакая не география, огород и только огород в тайге, в Тайге! Вывод, продиктованный и конечным решением героя, и всей системой героев: положительная мама, положительный Ефим (прижимист, не пригрел жену пьяницы и его детей, самодельный трактор изобрел, людей выручил бы, хлебом кормил бы), а с другой стороны — отрицательный спившийся географ и совсем противные горожане — кукушка Ирина, кочующая по постелям чужих мужей, и друзья ее философы-дворники.

Город раздражает. Правда у стариков в деревне? Так? И вольно или невольно Вы встали в затылок за нашими почвенниками — Беловым, Ф. Абрамовым, Распутиным. Впрочем, и за Львом Николаевичем… Почетный ряд… но ведь фальшивый. Фальшивый потому, что зовет в прошлое… и кого зовет?

Был я как-то на юбилейном выступлении Ф. Абрамова в Москве в Доме литераторов. Стоял он на трибуне, маленький, подбородок вытягивал и сердитым голосом кричал, что деревенские девки, кончив десятилетку, бегут из деревни, такие-сякие. Туфельки им нужны, коровником брезгуют, в навоз лезть не хотят, а Россия вся стоит на навозе (буквальные слова). Так вот, девок он звал в навоз, а сам-то жил в Ленинграде в двух квартирах, во второй личную сауну городил.

Не знаю, может быть, Вы так и хотели противопоставить глубинку развратному центру Сибири, тогда я замолкаю. Но, может, это получилось случайно, потому что Вы художник-портретист, и написали художественные портреты, и не подумали о том, как выглядит галерея.

Б. Горбатов⁹⁸ говорил мне в древние времена, что не надо идти на поводу у материала. И еще о том, что надо знать свои слабости и уметь обходить их. Ваше сильное: зоркость, точные портреты. Ваше слабое: композиция галереи. По-моему, я писал Вам об этом.

Как быть? Можно мириться со слабостью, помнить о ней и затушевывать. Я лично всегда предпочитал самонадеянно кидаться на все без разбора. Иногда получалось, иногда не получалось. Может быть, Вы заметили, что у меня в повести «Ия» (в последней книге) тоже есть философ-дворник Сергей. Но ведь ему противопоставлен Алеша, лезущий вверх. Почему Вам такие не попались на глаза? Они должны быть в Академгородке.

Если Вы огорчились, перечитайте еще раз первые десять строк этого письма. В них главная суть. Могу повторить: «Огород» — это здорово! Это достижение! Это новая ступень! Это Вы прыгнули выше Прашкевича. Мне такого не написать! Так и держите, на таком уровне.

Гуревич.

Примечания

1 Геннадий Мартович Прашкевич (род. в мае 1941 г. в с. Пировском Красноярского края) — поэт, прозаик, переводчик, историк литературы. Член Союза писателей СССР с 1982 г. (Союза писателей России — с 1992 г.), Нью-Йоркского клуба русских писателей — с 1997 г., российского ПЕН-центра — с 2002 г. Заслуженный работник культуры РФ (2007), лауреат отечественных и зарубежных литературных премий. Автор романов «Секретный дьяк», «Пес Господень», «Теория прогресса», «Дэдо», «Гуманная педагогика» и других. Живет и работает в Новосибирске. Постоянный автор «Сибирских огней».