Архипелаг исчезающих островов. Поиски литературной среды и жизнь в ней

Теперь о «Пространстве и времени»³⁸. Тут тоже какая-то странность. Все, кто интересовался моей работой, получив ее, переставали звонить и заходить ко мне. Экземпляров 50 я разослал по различным популярным и научным журналам (даже на конференцию по проблемам пространства и времени в Ярославле — в июне этого года). В ответ — молчание. В итоге я пришел к печальному выводу — я идиот. Людям просто неудобно говорить это мне, потому что раньше они ошибочно принимали меня за нормального человека. Но тут уже ничего не поделаешь: я продолжаю работу, и она будет, видимо, еще идиотичней первой.

Вот кончу огородные работы³⁹ и отпечатаю первую часть нашего с Марушкиным⁴⁰ романа. А куда послать? У тебя, я слышал, портфель редакции лопается от предложений. Кстати, так ни одного номера твоего журнала я еще и не видел…

Надеюсь, что у тебя все хорошо: и со здоровьем, и в семье, и в литературе, и с журналом. Привет Лиде! Настроение у меня хорошее, как это ни удивительно. (Впрочем, разве может быть плохое настроение у идиота?)

Всего тебе доброго — В. Колупаев.

(От Бориса Штерна)

Киев, 20 декабря 1995.

Гена, дорогой! Я тут огляделся по сторонам, оказывается, Новый год скоро. Кажется, единственный праздник остался, который имеет какой-то смысл праздновать.

С Новым годом! 95-й вроде был неплохой, вроде попривыкли жить в бедламе.

ЧТОБ НОВЫЙ БЫЛ ЛУЧШЕ!

После Одессы я две недели приходил в себя. Наконец пришел. Совсем трудно стало на конах, пьянка забивает все. В поездах — пьянка, в нумерах — пьянка, в перерывах — все равно пьянка. Вроде держишься на этом горючем, а приезжаешь домой — ни черта не помнишь. Третий месяц держусь, пишу «Эфиопа»⁴¹, в нем уже страниц 500 (грязных), и никак не заканчивается. Для меня такой объем — кошмар, обвал. И тема (пушкинско-генетическая) сложная. И всякие сюжетные линии запутанны. И здорово надоело. Хочу зимой дописать, к апрелю. Как раз два года от начала будет. Пришлю тебе. Если допишу. Как дела с журналом? Появились ли 2-й и 3-й номера?

Так. Звонил я недавно Диме Громову в Харьков. Новости такие: пятитомник (Громов, Прашкевич, Штерн, Рыбаков, Лазарчук) нормально проходит очередную свою стадию, ожидается в феврале. Очень даже неплохо было бы.

А «Флокс» заплатил мне аванс и опять заткнулся. В апреле срок договора закончится, а там ничего не делается. Странно все это. Напоминает «Ренессанс» — авансы платят, книг не издают.

А в апреле хочу все-таки поднять задницу и съездить в Израиль, посмотреть на внучку. Дедом я стал, старшая дочь дочку родила. Такое вот.

С НОВЫМ ГОДОМ! С ПОСЛЕДНЕЙ ПЯТИЛЕТКОЙ В ЭТОМ ТЫСЯЧЕЛЕТИИ! УСПЕХОВ НА НАШЕМ МНОГОТРУДНОМ ПОПРИЩЕ (чтоб его)!

Твой — Штерн.

(От Бориса Штерна)

Киев, 4 июня 1998.

Гена, дорогой, привет! Ох! Одним словом, ох. Я вчера роман закончил. «Вперед, конюшня!» называется. 17 листов. Ровно год писал, не разгибаясь. Задыхался. Изнервничался. Работал на Ютанова⁴², на срок. Должен был закинуть в марте, но взял еще два месяца, не успевал. Пару раз крепко запивал. Танька злилась. Вот закончил — удовольствия никакого. Нельзя работать «на срок». Спешишь, калечишь, идешь по верхам, нервничаешь. Кажется, роман получился не скучным, но я в этом не совсем уверен. «Футбольно-астро-физический» роман о Бел Аморе. Не знаю. Посмотрим.

Я в Питере не был в мае. Не успевал с романом, вот и не поехал. И в прошлом сентябре не был. Паспорт был сдан на прописку, а ехать без паспорта — в Белоруссии высадят из поезда и завернут обратно. В другом государстве живу. Иностранец.

Я не был в Питере, а мне Стругач за «Эфиопа» улитку дал. Я даже не знал, что «Эфиоп» был в номинации. Ни черта не знаю. У меня такое ощущение, что «Эфиопа» почти никто и не читал. Разбросали тираж 10 тысяч по городам и весям — как в бездонную бочку. Надо было рекламную компанию провести, как это многие делают, но у меня на это ни сил, ни желания, ни возможностей… Ладно. «Эфиоп» для тебя с зимы лежит, но выслать по почте нельзя — надо ехать в таможню за разрешением. Сил нет на такие подвиги. Хочу подарить Войскунскому, Берковой, ребятам — на таможню в очередь. Каждую книгу они проверят, я при них заверну, поставят печать, заплати пошлину, потом уж на почту.

Гена, как бы мне прочитать твой исторический роман, который в Москве вышел?⁴³ Здесь, в Киеве, мне его не достать. Ничего тут нет. «Только Маринина с Корецким на каждом шагу валяются», — кто-то пошутил в местной газете. Раньше Брежнев с Лениным валялись, теперь Маринина с Корецким. Завидую тебе — будешь в Москве, с ребятами пообщаешься, свою новую книгу увидишь. Привет всем! И Мише Гуревичу, и Бабенке, и кого увидишь. Хоть и расстроили они нас в «Тексте» в начале 90-х годов, книг не издали, да и сами перессорились — ну да ладно, не держим зла. Пришли мне книгу — в России ведь нет этих таможенных зверств. Зашел на почту и выслал.