Архипелаг. Шестеро в пиратских широтах

– А? – Боцман глянул на Макса. – Это он чего сказал?

– Говорит, что мне такого блеска как своих ушей не видать, – уныло перевел с шепелявого на местный Макс. – И он прав.

Лысина Хегга блестела ослепительно и даже пускала зайчики.

– Нет предела совершенству, – заявил боцман. – Давай, наяривай. Часа через два мы будем в порту славного острова Лас-Панчос, а там к нам придут ва-а-ажные люди в гости. Так что давай, давай, три, не ленись, поскольку первое впечатление о капитане – чистота его корабля.

Что примечательно – боцман даже словом не вспомнил невезучего напарника Макса. Коротка компьютерная память. Нет Рэя в Архипелаге – нет его и в памяти НПС.

В одиночку парню трудиться не пришлось – вскоре боцман пригнал еще пару молодых матросов, и они стали драить палубу уже в три швабры.

Мокрая тряпка оставляла на натертых досках темный след, солнце палило немилосердно, так что это был совершенно не труд в радость, а, скорее, что-то вроде исправительных работ. Случись такое в реальности, Макс уже солнечный удар словил бы.

Впрочем, его занимало сейчас не это. Ему куда интересней было – что это за гости такие пожалуют на корабль? И как бы послушать то, о чем они будут говорить с капитаном?

Боцман не соврал – вскоре корабль ошвартовался близ небольшого зеленого островка, и немедленно к нему потянулись пироги со смуглыми горбоносыми туземцами, которые показывали морякам разную экзотическую снедь и махали руками, гортанно крича:

– Э, бананьи бэри! Сматри, какой бананьи!

– А вот ананас – скюшал его, и сыт зараз!

– Свынка, бери свынка! Мясо свэжий совсем, только утром по двору бэгал, хрюкал, э! Пальмой клянус!

Пара туземцев и вовсе поразила Макса. Они ничего не предлагали, ничего не продавали, они просто сплясали в качающейся пироге какой-то залихватский танец, чудом ее не перевернув, и начали вопить:

– Дэнги, дэнги давай!

Боцман утробно зареготал и сообщил морякам, которые, раскрыв рот, глядели на происходящее:

– Красавцы. Вот так и надо, а то мы все по морям, по волнам – а счастья-то и нету!

В пирогу к приплясывающим на месте и вопящим аборигенам полетела медь.

– А ну в сторону, в сторону, – послышался гулкий бас. – Отчаливай от корабля, дети джунглей, устроили здесь, понимаешь, рынок.

Макс увидел приличных размеров шлюпку, в которой сидели четыре человека. Двое были на веслах и слаженно гребли, третий, видимо обладатель того самого звучного голоса, устроился на носу, а четвертый вольготно раскинулся на корме. Стройный молодой человек, по виду аристократ, был одет в камзол, расшитый золотом, в руках вертел табакерку, инкрустированную рубинами, и с ухмылкой глядел на возмущенно галдящих торговцев.

– Не орите! – снова гаркнул сидящий на носу шлюпки здоровяк. – Ну вы гляньте – только вчера с пальм спустились, а туда же!

– Лестницу, – приказал боцман, и его приказ был немедленно выполнен – веревочное средство подъема развернулось, стуча ступеньками по борту.

– Не сквернословь, Просперо, – лениво произнес красавчик и отправил в нос понюшку табаку. – Люди зарабатывают как могут. Опять же – поют красиво и танцуют забавно.

– Да ну их, – буркнул здоровяк, уцепился за лестницу и шустро полез по ней на корабль.

Вскоре за ним последовал и аристократ, причем тоже с немалой сноровкой, чем удивил Макса, заподозрившего было в нем изнеженного сибарита.

– Месьор Тибальто ди Эстор! – Навстречу красавчику, с улыбкой озиравшему корабль, вышел из своей каюты капитан Ле Фрон. – Рад вас приветствовать на борту моего «Ветра».

– Славный, славный кораблик, – покачал головой аристократ. – Не хуже моего будет.

– Ну, куда нам до вашего «Рассекающего волны», – скромно потупился Ле Фрон. – Все знают, что ему почти невозможно найти равных.

– На всякую силу и скорость найдется другая, побольше, – философски заметил Тибальто, отправил в нос еще табаку и звонко чихнул. – Не желаете? Славный табачок, мне его презентовал капитан Леенхаген третьего дня, мы с ним виделись около Каракаса. Он там кого-то поджидал, уж не знаю кого. Причем не один, с ним еще два корабля с вымпелами Порт-Реала, так что не завидую я тому, кто Черному Питеру насолил.

Ле Фрон помрачнел – намек был более чем прозрачный. Максу тоже сделалось тревожно – этого Леенхагена они с Рэем тогда чуть не подрезали в переулке, когда пришли на выручку Ле Фрону. Надо полагать, попади их команда в руки этого самого Леенхагена, то висеть ему, Максу, на рее – репутация-то что с ним, что с его фракцией ушла в минус.

– А вы, Ле Фрон, не знаете, кто так ему насолил? – невинно-безмятежно спросил Тибальто у капитана. – Может, чего слышали?

– Откуда? – криво улыбнулся капитан. – Я давно в море болтаюсь, а тут новости узнавать не у кого.

– Да-да, – покачал сочувственно головой Тибальто. – Эх, придумал бы кто такую штуку, чтобы новости на расстоянии сообщала, насколько бы удобнее было жить.

– Да как такое возможно? – захохотал боцман Гронье, потирая одной рукой свой татуированный череп, другой держась за рукоять кривой сабли. – Такого не бывает! Даже маги, чтоб им пусто было, такое не сотворят.