Архитектор големов

— Поверь, лучше перестраховаться, чем нарваться на какого-нибудь демона или мелкого дракона.

Напарник медленно извлек из ножен свою огромную секиру и выставил её перед собой. Глебос выдохнул, его руки задрожали от напряжения. Внезапно пацан сделал мощный взмах секирой, и с её острия со свистом вырвалась огненная плеть. Только на этот раз она была гораздо толще — плясала и извивалась, проходя по стене под громкий треск камня. Когда плеть коснулась раствора вокруг двери, она буквально проплавила камень, создавая широкую, пышущую жаром щель. Я отшагнул назад, прикрывая лицо от ужасной температуры. О чем говорить — даже стена возле прожженного следа начала трескаться.

Изнутри не донеслось ни звука. И, насколько я смог рассмотреть комнату в свете выдернутого из держателя факела, внутри никого не было.

— А вот теперь ищем кнопку.

Я и Глебос внимательно исследовали каждую стену и каждый угол. Кнопка может быть скрыта где угодно — от пола до стен. Ну, разве что на потолке её быть не должно — подземелье, насколько я знаю, не издевается так над приключенцами. Мы потратили на поиски больше двух часов, обшарили каждую плитку, проверили каждую щель, но это не принесло никаких результатов.

— Теперь что? — спросил Глебос, но вместо меня заговорило било. Я принялся долбить по кирпичам, и Глебос присоединился ко мне, раздавая удары по каменным блокам на стене напротив. На сорок шестом ударе мне повезло — самый обычный каменный блок затрещал под моим билом, и сразу же загудел механизм тайной двери. Створка заскрипела, закряхтела и со скрипом ушла в сторону.

Глебос убрал ладони от камней и перехватил удобнее секиру. Я уже держал и медленно раскручивал било. Никто не спешил с радостным визгом прыгать на нас из темноты, не тянул к нам тентакли, но это не значит, что не потянет и не прыгнет.

Я показал Глебосу, чтобы тот шел слева от меня.

В проем мы заглянули вместе, и остановились перед огромным статуями ангелов, возвышающимися по обеим сторонам. Они казались живыми в тусклом свете находящихся в коридоре факелов. Глаза статуй словно следили за нами, а на невозмутимых гранитных лицах застыло выражение мудрости и какой-то тоски.

— Вот дела… — протянул Глебос. И было от чего. Стены комнаты были расписаны миллионами рунных символов, сплетающихся в диковинную вязь. Кроме этих рун и ангелов в комнате находились ещё две вещи — посреди комнаты стоял высокий пьедестал, а на нем лежал свиток, окутанный пурпурным светом. Свиток довольно сильной способности, судя по давлению силы, которой веяло от него.

А ещё свиток был одноразовым. И лежал он на пьедестале один.

Очень давно, когда я шел по пути авантюриста, мне повстречался приключенец по имени Элрик. Дядька почти отошел от дел, и на старости лет стал заниматься одним интересным хобби — он воспитывал нас, никому не нужных ребят, передавая свои знания. Он не был легендой — обычный воин с обычным архетипом, но именно его наставления помогали нам выживать. И я до сих пор помню часть его поучений.

Однажды, сидя у костра, Элрик сказал: «Моё самое глубокое убеждение, которое я получил за годы путешествий и сражений, заключается в том, что самый опасный и коварный враг, вопреки рассказам, не монстры, которые скрываются в темных залах, и не мертвецы. Нет, самый главный и разрушительный противник — жадность. Жадность — это та невидимая тьма, что выползает из глубин наших сердец и поглощает наши души. Она тревожит и взращивает жажду власти, богатства и материальных благ. Она окутывает наш разум, заставляя нас идти на любые жертвы и выходить из-под контроля на пути к достижению наших алчных желаний. Можете мне не верить, но гильдии погрязли в жадности, и этот город погряз. Я десятки раз видел отважных и сильных воинов, угодивших в пучину этого порока. Они охотились за сокровищами, за славой, за властью, но в конечном итоге сами становились монстрами в людских шкурах. Они теряли свою человечность в стремлении стать больше, богаче, могущественнее».

И старик был прав, тысячу раз прав, когда остерегал нас, что не стоит быть жадными.

Я тоже стал одним из тех, кого когда-то презирал. Я давно уже забыл идеалы, которые толкали меня вверх. Теперь я гонюсь за силой, славой и богатством. Я всё ещё не готов на убийство ради них, но я уже обманывал Глебоса, когда ставил на него — я буквально пользовался человеком. Я договаривался с дядюшкой Бу обменять вещи на дни проживания не потому, что у меня не было денег, а потому, что отдавать их не хотелось. Я едва решился потратить накопленное на эликсиры, которые помогали мне развиваться, потому что металл для меня — приятная тяжесть и ценность, которую я могу обменять на очень многое, а эликсиры будут выпиты, и склянки от них уйдут в мусор.

И под конец прошлой жизни я задержался в городе, не обращая внимания на то, что его берет в кольцо нежить, тоже из-за жадности: выдался шанс заключить неплохую сделку, и решил рискнуть.