Архитектор пряничного домика

– Ася, я с удовольствием мог бы угостить вас чаем, но время начала съемки давно прошло! Нам нужно спешить.

Девушка округлила глаза.

– Ваняшечка Павлович…

– Можете звать меня просто по имени, – вздохнул я.

– Ой, вы миленький-премиленький, – восхитилась Ася, шагая к двери. – Ванюсенька, можно вам советик дать?

– Конечно, – кивнул я, понимая, что отправлен в нокаут.

Мне не нравилось обращение «Ваняшечка Павлович», и я, попросив обращаться к себе без отчества, полагал, что Ася станет называть меня просто Иван. Ан нет! Девица придумала другой вариант – Ванюсенька. И она произносит его так, что первая гласная «а» звучит, как «о». Вонюсенька. Просто кличка для скунса.

– Если вас зовут на съемку в полдень, никогда не приезжайте раньше часа, – сказала Ася, заходя в лифт.

– Почему? – изумился я.

Ася начала загибать пальцы:

– Костюм вовремя не привезут, режиссер опоздает, софит перегорит, оператор в пробке застрянет. Никогда вовремя не начинают. Никто точно не прикатывает. Вы один такой. Актеров или героев шоу всегда пораньше созывают, если надо стартовать в два, их в полдень вызовут. Опоздают, дряни! Фигня с одежонкой, гримом замутится. Съемка задержится. А так: велели к полудню, все к тринадцати приперли, в четырнадцать, как и надо, полетели.

Лифт затормозил на втором этаже, в кабину въехала коляска с ребенком, ее толкала мамаша, с которой я сегодня уже имел честь прокатиться в лифте. Тетка впихнула повозку и возмутилась:

– Мужчина! Занял всю площадь! Подвиньтесь. Не видите, я ж с ребенком!

Я вжался в стену, но дама осталась недовольна.

– И чего по магазинам шляетесь? – зафырчала она. – Работать надо! Уйдите! Не видите? Я с ребенком.

– Сама чего сюда со спиногрызом приперлась? – пропела Ася. – Чего к моему мужу пристаешь? Своего нет? Вонюсенька тебе эту фиговину в памперсе сделал? А? Сиди дома, коза, нефиг младенца по толпе таскать, здесь у всех СПИД, дифтерит, коклюш… За шмотьем отправилась? Себе на стокилограммовую задницу сарафанчик купить? Не поможет, как жила коровой, так ей и осталась! Новая одежда тебя красавицей не сделает. А ну, отвали с коляской! Там мой муж стоит! Еще раз к нему пристанешь, без парика останешься, я жена законная, я ж за своего мужика тебе глупые глаза, криво намазюканные, выковырну. Ходит, к чужим приматывается…

Договорить Ася не успела, лифт остановился, раскрыл двери, тетушка в мгновение ока вытащила коляску и испарилась.

– Вонюсечка, шагайте за мной, – пропела Ася, – вам надо научиться тихо и вежливо, как я, бабью объяснять: их ребенок – не ваш ребенок.

Я кашлянул. Если тирада, которой сейчас разразилась девушка, «тихая и вежливая», то лучше не знать, какова Ася в гневе.

– О! – обрадовалась моя спутница. – Вон Кэт шагает. Сейчас вас красавчиком сделает.

Я остановился, только сейчас мне в голову пришла замечательная мысль.

– Ася, сюжет будут снимать не в студии?

– Конечно, нет, – развеселилась девушка, – в магазине, в отделе шубовом. Пойдемте, Вонюсенька, раньше начнем, быстрее закончим.

Я поплелся за девушкой. Надеюсь, «мою жену» нормально оденут. Появление на этаже голой красавицы мигом взбудоражит окружающий люд.

Глава 27

– Пригласили на съемку, не чирикай, – философски заметил Кэт, держа в руке кисть. – Иван Павлович, вам, наверное, непривычно гримироваться в кабинке для переодевания? Первый раз в таком действии, съемках шоу, участие принимаете?

– С телевидением до сих пор дел не имел, – ответил я, – но наносить грим приходилось в разных условиях. Самым экзотическим местом до сих пор была касса железнодорожного вокзала в городе Мурзинске. Кассирша торговала билетами, а мы с Мими переодевались для своего номера.

Кэт вытаращил глаза.

– Я работал в шапито, – пояснил я, – выступал с обезьяной Мими. Замечательная партнерша, умная, талантливая, интеллигентная. А как в покер блефует! Залюбуешься!

Кэт рассмеялся.

– Вот не зря вы мне сразу понравились! Люблю людей с чувством юмора. Иван Павлович…

– Давайте без отчества, просто Иван, – попросил я.

– Согласен, – обрадовался Кэт. – А нам сказали, что главный герой жуткая занудина. Разрешите дать вам совет?

– Конечно, – кивнул я.

– Для сюжета в постели я вас почти не рисовал, – начал стилист, – что логично. Вы в кровати, поэтому весь такой домашний, со сна опухший. Но сейчас мы пришли в магазин. Давайте наклею вам ресницы и брови. Телевидение любит тяжелый макияж, это не кино, где чуть-чуть надо. Если по роли не требуется нос клеить, форму лица менять, актера почти а ля натурель оставят. Но у нас-то другой поворот. Когда глаза без теней, ярких ресниц, брови свои, щеки без румян, губы не накрашены, тогда лицо у вас в телике похоже на тарелку, в которую два гвоздика ввинтили и лезвием бритвы щель для рта сделали.

Я молча слушал Кэт, а тот вдруг произнес: