Архитектура для начинающих

Раскатистый хохот бывшего одноклассника ни с каким другим спутать невозможно. Талгат рассказывает что-то о своей стажировке, Карапетян громко хохочет, обнимая круглую, как арбуз, жену Карину. Дальше в полном сборе Джамала, Кампински и Рита. Последняя, расставив руки, ловит бегущую к ней дочку. Соня радостно обнимает маму и сбивчиво объясняет царапины на щеке:

– Это Ванька! Он теперь будет знать!

Золотарев здоровается за руку с Талгатом и Арсеном, мысленно наскоро пытаясь расшифровать себе происходящий трындец.

– Странная у вас компания, – хмыкает, обводя взглядом, – что празднуем?

Джамала гордо смотрит в ответ. Талгат, напротив, не смотрит демонстративно. Карапетянов вообще здесь слишком много. Рита гордо-ехидно опускает глаза, как умеет делать только она.

– День везунчика, – поясняет Ольга (ее покер-фейс невозмутим). Над столом пролетает всеобщий заговорщический смех. – Джамалу сегодня уволили неожиданно, затем ее брат попал к Арсенчику на стол, а за ним мама угодила в кардиологию. Все обошлось, в конечном счете, а осадок, вот, запиваем.

– А самое смешное, что нам всем ничего крепче ряженки нельзя! – Карина поднимает свой пластиковый бокал с означенным содержимым, Соня заглядывает в мамин и фыркает – фу, кислятина!

Арсена вызывают по рации.

– Я на дежурстве, – разводит руками он, помогает жене подняться, – пойдем, золотко мое, я провожу вас до кроватки…

Уходил Мишка словно убегал – скомкано попрощался, что-то ответил невпопад и, слыша за спиной дружный смех, (может быть, даже не относящийся к нему) быстрее запрыгнул в машину. В голову молотком застучала дурная кровь – они все против меня здесь! Они сговорились! Ну, ничего! Я всех их достану!

– Это Золотарев постарался с твоим увольнением, зуб даю, – тепло попрощавшись с семейством Карапетян, остальная компания погрузилась в Ольгину ауди.

Талгат подтверждает:

– Да, похоже на то.

Машина мягко едет по вечереющим улицам, где матовое освещение создает уютно-романтичный настрой.

– Джам, я предлагаю перевестись тебе в Центр и дело с концом, – продолжает Ольга «линию Джамалы». – Рекомендации мы с Талгатом такие напишем, что ого-го!

– Спасибо, – тепло улыбается последняя. – Но я только сегодня поняла, как давно не отдыхала и не была свободна. Дай мне хотя бы несколько дней.

Тихий смех компании ей ответом.

– Хорошо, – соглашается Ольга, – созвонимся.

Джамала с Талгатом выходят недалеко от «шукшинских».

– Мы пройдемся, спокойной ночи, – желает Исин.

– До свидаанья! – громко прощается вежливая Соня, чем вызывает умильные улыбки взрослых, и машина продолжает свой путь.

– Домой? – плавно снимается с места ауди. Ольгин голос, словно кошка, ластится о Ритин слух, вызывает мурашки на коже и на цыпочках подкрадывается к бабочкам, замершим ожиданием в темноте живота. Оно становится все тяжелее и неподъемнее.

– Да, – находит, наконец, в себе силы Рита. Ирония ситуации в том, что ее «да» несет обеим смысл «нет».

– Сонечке пора спать, – звучит запоздалым оправданием.

Ольга понятливо кивает, глядит исключительно на дорогу, а матовый свет Городка пропитан нежностью и взаимным, невозможным желанием близости.

– Ты тоже высыпайся, отдыхай, – плавно притормаживает, сворачивает во двор. – Завтра в три у нас погрузка и вперед.

Машина останавливается у знакомого подъезда. Ольга поворачивает голову, чтобы утонуть в бесконечности глаз самой странной и желанной в ее жизни женщины. Зная/чувствуя, что расстаться здесь и сейчас будет больно обеим, словно сиамских близнецов разделяют без наркоза, по живому.

– Если только не передумаешь.

– А ты пойдешь к нам чай пить? – разбивает томность вдребезги звонкий детский голос. – У нас красивые цветы есть, папа сегодня принес!

Сознание Риты ухает в черную пропасть и бьется там испуганной птицей, угодившей в сеть.

Ольга негромко смеется в ответ, зыркает на Сонечку.

– Нет, солнце. Как говорили в одном старом мультике – я не козел, я цветы не ем.

Издалека Миша трактует этот теплый момент – жутко крамольной сценой – человек, желающий видеть ужасы, найдет их даже в пасторали. Он оставил машину в соседнем дворе и уже больше часа поджидает в засаде.

– Спокойной ночи! – оповещает Соня весь неподвижный двор с опустевшей детской площадкой.

– И тебе, лапа, – отвечает ей Ольгин голос. Мишка ревниво следит за тем, как Рита и Соня скрываются в дверях подъезда, и буквально срывается с катушек – «а теперь, сука, молись!»

Но, прежде чем он успевает покинуть свое убежище, Ольгина ауди, мигнув красными стоп-сигналами, покидает тихий дворик.

Не чуя ног под собой, Мишка бежит в соседний двор, прыгает за руль своего пежо, трогается резко, со страшным визгом покрышек по асфальту.

Раздираемая сомнениями и гормонами, Кампински летит по опустевшему проспекту. И даже жалеет, что так недалеко они с Ритой живут – разогнаться особо негде, чтобы красиво пострадать под музыку, как в кино.

Мазнув ближним светом по компании местных неформалов, облюбовавших лавочку у крайнего подъезда одного из «шукшинских», Ольга паркует машину. Гасит свет, но в салоне все равно светло как днем.