Читаем Архитектура сюжета. Как создать запоминающуюся историю полностью

Счастливый финал или печальный финал?

В экранизации сказки о Питере Пэне режиссера П. Дж. Хогана Венди называет истории, рассказанные ею потерянным мальчикам, «приключениями, в которых добро побеждает зло», на что капитан Крюк с усмешкой замечает: «Все они заканчиваются поцелуями».

Подобно Венди и потерянным мальчикам, миллионы людей погружаются в мир фантазий, чтобы найти там истории со счастливым концом. Мы радуемся, когда герой побеждает злодея. Аплодируем, когда торжествует истинная любовь. Ищем надежду и вдохновение в выдуманных примерах, где после, казалось бы, непреодолимых препятствий наступают мир и счастье. Несомненно, счастливый финал всегда приятен, он поднимает настроение и придает силы.

Но означает ли это, что все концовки обязательно должны быть счастливыми? А печальные истории с грустным концом – удел одиноких, психически ненормальных людей и мазохистов?

Мне не единожды задавали вопрос, почему я не пишу счастливых историй. Об этом спрашивали друзья, родственники, незнакомые люди и даже президент колледжа, в котором я преподаю. Даже моя жена однажды испортила чудесное свидание, перебив мои жалобы о том, как трудно добиться публикации книги, замечанием, что люди, в конце концов, любят читать о надеждах, красоте и чуде[46].

Разве это мы делаем, когда пишем грустные истории? Разрушаем надежды, красоту и чудо? Или все-таки мы исследуем обратную сторону той же медали? Печалей в жизни не меньше, чем радостей. Не замечая этого, мы ограничиваем как свой личный жизненный опыт, так и способность правдиво об этом писать. Заканчивать каждую историю счастливым финалом нечестно по отношению и к себе, и к читателям. Как только произведение становится нечестным, оно теряет смысл.

«Написал бы что-нибудь радостное», – говорят мне люди, а я не понимаю. Такое радостное, как «Анна Каренина»? Как «Гроздья гнева»? Как «Уловка-22»… или «Гамлет»?[47]

Вспомните произведения, которые изменили вашу жизнь. Готова спорить, что во многих из них рассказывается о боли, потерях, жертвах и грехе. Эти истории поднимают трудные темы и заставляют своих героев – и читателей – посмотреть правде в глаза и, осознав ее, возможно, немного измениться в лучшую сторону. Мало кому захочется сидеть на диете, состоящей исключительно из трагедий, однако вкусу любого читателя не помешает ложка терпкой микстуры из бескомпромиссной правды.

Далеко не все мы имеем склонность к созданию романов, подобных «Преступлению и наказанию». Легкий юмор ценится не меньше, чем суровая действительность. Но, если хочешь называть себя писателем, придется быть достаточно смелым, чтобы неустрашимо смотреть в лицо беспощадным истинам, даже тем – пожалуй, особенно тем, – у которых не будет счастливого конца. Читатели не возненавидят вас за грустную историю (хотя не все захотят или будут готовы ее воспринять). Более того, если вы все сделаете правильно, у вас есть возможность оставить впечатление, которое они пронесут через всю жизнь.

Грустные истории необязательно повергают в уныние. Те из них, от которых у меня сжималось сердце и которые изменили мою жизнь, – это истории не только великих трагедий, но и больших надежд. Именно в этом истинная сила грустной истории – свет всегда сияет ярче в темноте.

Вышесказанное приводит нас к вопросу: как сделать так, чтобы грустный финал имел успех у читателей?

Ряд наиболее сильных литературных произведений и фильмов объединяет один общий элемент – смерть главного героя. На первый взгляд может показаться, что это уж слишком. Зачем затевать возню на триста с лишним страниц, чтобы в конце его просто убили? Но дело в том, что, если написать такой финал правильно, смерть может придать истории невиданную силу и глубину. И превратить то, что могло стать заурядным произведением, в шедевр.

Но это также может вызвать и поток гневных писем от некогда преданных читателей. Смерть популярных персонажей не раз приводила к тому, что книги возмущенно отшвыривали. Итак, если вы поняли, что смерть одного из главных героев пойдет произведению на пользу, то как же сделать его сильным и проникновенным, не приводя читателей в негодование?

Вот вам три подсказки, как прикончить героя – а самому дожить до создания следующей книги.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Литература как жизнь. Том I
Литература как жизнь. Том I

Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор.«До чего же летуча атмосфера того или иного времени и как трудно удержать в памяти характер эпохи, восстанавливая, а не придумывая пережитое» – таков мотив двухтомных воспоминаний протяжённостью с конца 1930-х до 2020-х годов нашего времени. Автор, биограф писателей и хроникер своего увлечения конным спортом, известен книгой о Даниеле Дефо в серии ЖЗЛ, повестью о Томасе Пейне в серии «Пламенные революционеры» и такими популярными очерковыми книгами, как «По словам лошади» и на «На благо лошадей».Первый том воспоминаний содержит «послужной список», включающий обучение в Московском Государственном Университете им. М. В. Ломоносова, сотрудничество в Институте мировой литературы им. А. М. Горького, участие в деятельности Союза советских писателей, заведование кафедрой литературы в Московском Государственном Институте международных отношений и профессуру в Америке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Урнов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное