Архитектурная соляристика

Казалось, что он предлагал решения, в которых невозможно проживать. Но интерьер собственной квартиры дизайнер организовал именно таким образом.

Это была квартира в довольно старом доме[16-6]. Дизайнер сделал не очень большую перепланировку. Бывшие жилые комнаты превращены им в единое пространство, в котором размещены два больших «жилых агрегата» – «Для дня» (Rotoliving) и «Для ночи» (Closingbed) (Рис. 16–04). Подобно своим далеким предшественницам «клозингбед» обеспечивала свой микроклимат, причем не просто физической изоляцией от остального помещения, но и с использованием активных технических средств, позволявших автоматически поддерживать внутри закрытия состав воздуха, влажность, даже запахи и ряд других параметров среды. Благодаря трансформациям жилое пространство постоянно оказывается максимально комфортным применительно к потребностям конкретного момента. Так Коломбо проектировал для всеобщего будущего. И для себя исключения не сделал. Яркий пример отсутствия раздвоения «Я».

Но такое абсолютное единство жизни творческой и жизни личной характерно далеко не для всех архитекторов и дизайнеров. Очень наглядный пример – собственный дом выдающегося архитектора 20 века Филипа Джонсона, которого называют одним из самых ярких пропагандистов архитектуры из стекла и стали. Наиболее известным его сооружением стал спроектированный совместно с Миес ван дер Рое знаменитый Сигрэм Билдинг (Рис. 16–05).

Но не менее знаменит его собственный дом – абсолютно стеклянный одноэтажный параллелепипед (Рис. 16–06). Можно сказать, что это нечто нематериальное, дом-идея, интерьер которого плавно переходит в окружающую природу[16-7].

Критики справедливо заявляли, что в таком доме невозможно реально жить, поскольку нет никакой возможности для уединения, периодически необходимого каждому нормальному человеку. Однако Джонсон в нем действительно жил всю свою долгую жизнь! Так что создается ощущение, что вроде бы и у Джонсона нет раздвоения «Я» на внутреннее и внешнее. Однако оказывается, что совсем рядом со своим прозрачным параллелепипедом он построил другой, кирпичный. Достаточно в любой момент пройти совсем немного по дорожке, и можно преспокойно уединиться на ночь. Можно сказать, что у этого человека тоже два «Я». Они зримо видны, поскольку расположены совсем близко друг от друга. Бывает, что эти разные «Я» начинают настолько противоречить друг другу, что превращаются чуть ли не во врагов. Польский архитектор Шпакович много лет вынужден был проектировать варшавские «хрущёбы». И когда, наконец, появилась возможность сделать жилище для самого себя, это самое «Я внутреннее» сработало не столько в направлении некоего невозможного ранее идеала, сколько «наперекор прежнему». Он сделал свой дом в виде девяти отдельных маленьких блоков (Рис. 16–07).

Функционально дом получился не слишком удобным, но зато «совсем не как заставляли меня проектировать раньше». Явная психологическая реакция на единообразное массовое строительство жилых домов в Польше того периода. И благодаря такому несколько экзотическому подходу его «Я внутреннее» осталось довольно.

Но бывает и еще более сложный вариант взаимоотношений этих двух «Я». Наш соотечественник архитектор Илья Уткин стал известным в 1980-х годах благодаря прекрасным «бумажным» проектам (в содружестве с архитектором Бродским).

Затем последовал период проектов для реального строительства. Его работы позволяют предположить, что для него архитектура – это разновидность театральной декорации, созданной, чтобы на нее смотреть, а не жить в ней. Не случайно он стал работать для театра – сценографии для балета «Золушка» в Мариинке, «Пламя Парижа» в Большом Театре. Такими хорошо прорисованными декорациями выглядят и его проекты вилл (Рис. 16–08).

Такой взгляд на архитектуру имеет право на существование. Но есть одно обстоятельство приводящее в замешательство. Оказывается И. Уткин раз в две недели уезжает из Москвы «продышаться от грязи, суеты, треволнений». Больше того, он готов насовсем перебраться из столицы в дом, спроектированный и построенный им на берегу Рыбинского водохранилища Идея прекрасная. Но удивляет тот факт, что архитектура этого дома совершенно не похожа на ту, что можно было ожидать от архитектора с такими творческими взглядами.

По словам самого И. Уткина, «на возведение сруба и обустройство ушло года три – я не спешил, сам столярничал, разбирался в тонкостях деревянного домостроения» (Рис. 16–09). И действительно сделано мастерски. Хотя нет никакого даже намека на театральные декорации (которые ожидаешь увидеть в данном случае). Ни колонн, ни других элементов классического ордера. Вместо этого добротный дом в стиле северной бревенчатой архаики. Прекрасно спроектированное жилище именно для «Я внутреннего». Но одновременно наглядная демонстрация решительного расщепления на два непохожих друг на друга «Я». Хотя и преспокойно уживающихся в одном человеке.