Архив

Слова, которые произносил Аргентов, настолько не соответствовали его внешности, словно их произносил другой человек. И даже после его ухода слова, казалось, вольно витают в кабинете управляющего областными архивами.

— Что это с ним? — растерялся Бердников. — Не знал я таким Кузьму Игнатьича… Ты смотри, каков гусь!

— А я знала, — ввернула Лысцова. — Давно говорю, что ему пора на пенсию.

Вьюн молчал и бездумно чертил какие-то значки и крестики. Лицо его из красного стало бурым.

— Приструню я его, приструню, — суетился Бердников, виновато поглядывая на инструктора горкома. — А где Клюева? Это еще что такое? Где Валентина Васильевна?

Стул, что занимала Клюева, пустовал. Мираж, да и все! Только что находилась женщина в кабинете — и вот ее нет, точно провалилась… Вся руководящая троица с подозрением смотрела на Мирошука, что в одиночестве сидел посреди кабинета. Словно тот проглотил худенькую Клюеву, пока шла перепалка.

А Мирошук и сам не мог понять, куда подевалась эта дамочка. Чистая фантасмагория! Он даже оглядел себя, протянув взгляд от тощих коленей до груди, не затерялась ли где-нибудь Клюева в складках его одежды.

Бердников нажал на кнопку. Секретарша просунула в кабинет малокровное личико и посмотрела на управляющего печальными глазами. Пальчики-сосульки придерживали ворот вязаной кофты. Жидким голоском она пояснила, что видела, как из кабинета вышли Аргентов и Клюева.

— Вместе ушли, — чему-то испугался Бердников. — И как мы проглядели?

— Конечно, — рассудила Лысцова. — Аргентов, как шкаф, любого заслонит.

— Там еще подошли директора, — оповестила секретарша.

— Пусть войдут минуты через две, — мрачно распорядился Бердников и, переждав, перевел взгляд на Мирошука. — Ну, а вы?!

— Что я? — встрепенулся Мирошук.

— Подпишите неразглашение, — подсказала Лысцова.

Мирошук поднялся, приблизился к столу, взял ручку, отыскивая место, куда направить перо.

— Что же вы так, Захар Савельевич? — произнес Вьюн. — Пустили на самотек собрание.

— Почему на самотек? — опешил Мирошук. — Я звонил, консультировался.

— Звонили, консультировались, — переговорил Вьюн. — А момент упустили. Видите, что народ единодушно осуждает Гальперина. Вот и воспользовались бы ситуацией.

— То есть как?

— А так. Поставили бы вопрос о доверии Гальперину, как вашему заместителю по науке, — жестко завершил Вьюн.

— Что же ты так, Захар? — укоризненно подхватил Бердников.

— Как же! Считает Гальперина незаменимым, — и Лысцова кинула свой камешек.

— У нас незаменимых нет, — отрезал Вьюн. — Я просматривал стенограмму. Да и звонили люди, рассказывали… Кто этот… Брусницын?

— Руководит группой каталога, — промямлил Мирошук. — Неплохой специалист. Молодой, правда…

— Это проходит, — строго пошутил Вьюн. — Решительный человек. Судя по всему — политически зрелый. Вот какие нам нужны кадры.

— Но… Брусницын беспартийный, — произнес Мирошук.

— И Гальперин беспартийный, — вставила Лысцова.

— Разные бывают беспартийные, — отрезал Вьюн. — Этот, по крайней мере, не свалит… за бугор.

— Но и Гальперин не собирается, — возразил Мирошук.

— Сегодня не собирается, а завтра соберется… Вы что? Захар Савельевич! Я проводил инструктаж, а вы точно с луны свалились, — обиделся Вьюн. Он хотел что-то добавить, но в это время, галдя, в кабинет ввалились четыре директора ведомственных архивов. И прежде чем Бердников утихомирил новых слушателей совещания, Мирошук очутился в приемной.

Сердце перекатывалось в его тощей груди, словно в пустоте. А в голове толкалась одна мысль — не подписал он эту злосчастную инструкцию. Надо вернуться, подписать, они же заметят. И в то же время его удерживала какая-то сила… Так и вышел из приемной, мучаясь сомнением и уповая на судьбу.

А эта тихоня завхоз Огурцова интересуется: заглянет ли Мирошук еще раз сегодня в исполком?! Обойдусь и без пишущей машинки, старая тоже на ходу — вон как стреляет Тамара, через стенку. Пусть пропадают деньги, спокойствие дороже… Хорошо бы отключить телефон на день-два, тоскливо думал Мирошук, а там, глядишь, и все успокоится. А может, взять больничный, переждать?

Мирошук сидел за столом, выпрямив длинную спину и сжав ладонями сплюснутую с висков голову. Цифры на новых часах горели малиновым светом, точно как затылок полковника в отставке Аргентова… Вот уже три раза Мирошук пытался дозвониться до архива загса, и все впустую… Значит, судьба, решил он, но рука все тянулась к телефону. Еще раз попробует — и все, решил Мирошук, накручивая диск.

И тут телефон сработал. Услышав голос Аргентова, Мирошук испугался. О чем ему говорить с бывшим полковником? А вдруг узнают в управлении? Эти мысли опалили Мирошука.

— Слушаю вас, — повторил Аргентов.

— Здорово, еще раз, — произнес Мирошук, точно бросаясь в ледяную воду. — Что же ты, брат, вогнал в дрожь руководство и тикать?

— А… Захар? — грубо обрадовался Аргентов. — Чего они там, после меня? Слюной изошли?

— Да я тоже, знаешь… недолго пробыл, — ответил Мирошук. — А вообще-то изошли. Но начальством-то остались.