Архив

— Ладно, ладно. Молчу. Слова уже не скажи, — буркнула Шереметьева. — Поесть не дадут, меломаны… Вот, варенье из малины… Когда наша часть стояла в Закарпатье, муж подружился с одним молдаванином. Ох и пройдоха был. Любому Брамсу сто очков вперед даст.

— Муж? — усмехнулась Чемоданова.

— Тот молдаванин. Егерем служил, охранял охотничьи угодья, областное начальство развлекалось… С тех пор его жена шлет нам варенье. Второй год за это варенье всей семьей летом наезжают. Неделями едят-пьют. Хитрющий народец. А моему ишачку все хороши. Майор Шереметьев, ваше благородие, госпожа удача.

В металлической кружке чай остывал медленно. Чемоданова в нетерпении теребила ручку. Отношения ее с начальницей нельзя было назвать дружескими, и в то же время их связывало неуемное женское любопытство, что ли? Они как бы присматривались друг к другу, точно пытались разгадать загадку. Семейная, вполне благополучная Анастасия Шереметьева, мать двоих детей, и одинокая, неустроенная Нина Чемоданова, казалось, пытались переплести судьбы, дополняя друг друга опытом своих жизней. Чемоданова еще никогда не встречала человека, который бы с такой неуклюжей заинтересованностью относился ко всему, что касалось ее далекой от достатка судьбы. Настыр-ность Шереметьевой ее отпугивала, словно предвосхищала беду…

— Ешьте, ешьте, дурехи, — с ласковой ворчливостью произнесла Шереметьева. — Посмотрим еще, кто из нас окажется прав…

— Вы мой салат попробуйте, — оборвала Портнова.

— Попробуем, попробуем, — и Шереметьева тотчас сунулась ложкой в банку с салатом, перенесла горсть на свою тарелку. — И вправду вкусно… Ну, ты даешь, Шурочка! Не теряешь квалификации у своей Софьи Кондратьевны.

— Настя, не порть аппетит! — взмолилась Чемоданова.

— Молчу, молчу, — Шереметьева подправила ложечкой развороченную горсть салата. — Нинка, учись. Таким салатом не одного мужчину можно приманить. А ты все по филармониям, по буфетам шастаешь.

— Настоящего мужчину салатом не проймешь. Шашлыком, куда ни шло, — ответила Чемоданова. — Салатом только, пожалуй, Женьку Колесникова и можно взять.

— И Брусницына, — подхватила Портнова. — В любое время суток.

— Ну. У Брусницына своя есть кормилица. Ты не очень-то заглядывайся, — произнесла Шереметьева.

— Да?! — клюнула Портнова. — Мне порассказали про этого тихоню… Копия — дядя Илюша, астматик-сердечник, а туда же.

— Это кто, Гальперин? — поморщилась Шереметьева. — Пожалуйста, без таких примеров. Подпольный любовник.

Женщины засмеялись. Очень уж точно припечатала Шереметьева заместителя директора по науке.

— А что? Спросите у меня, так я хоть сейчас с Ильей Борисовичем под венец, — вставила Чемоданова.

— Нинка, окстись… Что ты с ним будешь делать? — продолжала смеяться Портнова.

— Что? Беседовать, вот что, — она с вызовом взглянула на Шереметьеву. — Иной раз это слаще всех любовных утех. И древние греки так считали.

— Ах, какая специалистка по любовным утехам! — Шереметьева встряхнула крашеной копной. — Впрочем, пардон, я и забыла о твоих разнообразных увлечениях, извини. Конечно, древние греки понимали толк в жизни. Но неужто свет клином сошелся на Гальперине?

— Мирошук, например? — подсказала Портнова.

— Начальство не трогать, это святое… А вот Забелин, да. Старичок-краевед… Вот где энциклопедия, не чета Гальперину с его эклектикой.

— А что, девчонки? — подхватила Чемоданова. — Александр Емельянович, это — да! Грибочки мне принес маринованные. Особого посола.

— Что же ты нас обошла? — покачала головой Портнова.

— Так ведь только попробовать и дал, скупердяй. У бывшей Преображенской богадельни собирал.

— Грибочки? — не поверила Портнова.

— Ну. Там от богадельни одна трухлявая стена и осталась. Вот грибы и пошли. Он разыскал в архиве рецепт засола на меду. Монахи варили в Воздвиженском монастыре… Забелин предложил рецепт консервному заводу. Те отмахнулись. А жаль. Та же история, что с вологодским маслом. Помните? Сколько я врагов себе нажила.

В архиве, конечно, помнили ту, уже давнюю, историю. Чемоданова нашла давно забытую технологию изготовления вологодского масла особого сорта, что пользовался огромным спросом и в России, и за рубежом. Все было детально описано, и присадки, и выдержки. Вплоть до ухода за коровами. Словом — бери и внедряй. Целый год Чемоданова вела переписку с различными НИИ, лабораториями, заводами, с министерством. Она изучила технологию современного производства и доказывала, что забытый способ выгодней экономически — миллионы рублей можно сохранить. Нет, отогнали Чемоданову, обескровили. Даже приказ директора архива появился, предлагающий Чемодановой оставить «масляный бунт» и сосредоточить внимание на других, более актуальных темах. Чемоданова хотела уйти из архива, но потом поостыла…

— Ну и что этот Забелин? — проговорила Шереметьева.

— Меня вот грибами угостил. Пальчики оближешь.

— Ох, девчонки! — воскликнула Шереметьева. — Представляю, какие можно у нас разыскать рецепты, а?