Архив барона Унгерна

Красочными картинами развала советских спецслужб и описанием бегства за границу Ромбоутс завершает «Апельсиновую книгу». Впрочем, история архива на этом не заканчивается. Вернувшись в 1994 г. на родину, бывший шпион поселился в местечке Пюрмеренд, недалеко от Амстердама. Уже через полгода вместе с соседом по пасеке Акселем ван дер Роэ он по подложным документам организовал адвокатскую контору "kenfold und S"oderstr"om", через которую начал распродавать «архив» по частям. Выбрасывая на крупнейшие аукционы один том за другим, Ромбоутс искусно раздул шумиху вокруг «русской сенсации»[53]. Накалив атмосферу до предела, он решился пустить в ход жемчужину – Мешхедские тетради. В ноябре 1997 г. рукопись была с невероятной помпой преподнесена в дар венецианскому Дому инвалидов. В дополнение к «архиву» учреждение получило несколько картин работы неизвестного голландского автора XVIII в., а также, как указано в пресс-релизе, «антикварные ходики, собранные собственноручно князем дель Сарто во время подводной операции на Черном море». По слухам, торжественной церемонии предшествовала теневая сделка с посредниками, за которыми стояла мрачная и весьма могущественная фигура Лоренцо ди Джиостро, крупного бизнесмена, известного в международных криминальных кругах как Энцо Карусельщик. Итальянская печать бурно обсуждала эту покупку, наперебой проводя журналистские расследования и публикуя интервью видных коллекционеров и специалистов, в которых фигурировали восьмизначные суммы. Однако без внятного ответа осталось большинство вопросов, включая главный: являются ли документы, имеющие отношение к венецианской сделке, подлинными?

После продажи рукописей Рой Рудольфус отошел от дел. Он по-прежнему живет в Пюрмеренде и готовит к печати очередные мемуары, которые, возможно, станут доказательством того, что история товарищества «Табль-дот» еще не окончена. Исследователям же остается с нетерпением ждать появления недостающих ключей к разгадке тайны архива Р. Ф. Унгерна.

ПРИЗРАКИ

Если до сих пор наш рассказ касался тем вполне исследованных, то с раскрытием так называемого «черновецкого дела» мы подступаем к истории покрытой мраком безвестности, к событиям непонятным и мистическим. Как указывают источники, летом 1916 г. барон Унгерн, находясь проездом в станице Глыбокая (близ г. Черновцы), передал некоему господину значительную часть своей бесценной коллекции. Этому предшествовали фрагментация архива и поиск покупателя, произведенный в кратчайшие сроки.

Причина столь поспешных действий до сих пор остается неясной. Вряд ли решение о продаже архива было принято Р. Ф. Унгерном спонтанно, учитывая его обстоятельность и щепетильность, возведенную в принцип:

Primum non nocere![54] Тем не менее, выбор барона пал на личность малоизвестную и чрезвычайно странную – имя сахарозаводчика Микиты Африкановича Маданникова до сих пор окружено ореолом таинственности. Франкмасон и тайный марксист, М. А. Маданников являлся своеобычным человеком: имея не менее 50 тысяч рублей серебром ежегодного дохода, он вел крайне скромную, можно сказать аскетическую жизнь. Среди коллекционеров он был широко известен как опытный собиратель, впрочем, замкнутость и подчеркнутая несветскость не позволяли никому поддерживать с ним тесных отношений[55]. Помимо увлечения старинными манускриптами, Маданников лелеял еще одну страсть: ночи напролет просиживал он в небольшой химической лаборатории, устроенной в подвале четырехэтажного особняка на Сенной площади.

В конце 1916 г., продав свое недвижимое имущество в Петрограде, М. А. Маданников переселился в Архангельск. С этого времени его судьба, неразрывно связанная с судьбой архива, пережила ряд извилистых поворотов. После октябрьской революции он, по одним данным, с документами на имя Евы Кацнельбоген эмигрировал в Нидерланды, где организовал питейный синдикат «Амстердамские спирты». По другим сведениям, восторженно восприняв новую власть, он активно участвовал в строительстве партийных и советских органов и в 1925 г., взяв фамилию Протасов, осел на Смоленщине, где возглавил заготсбытконтору «Красный пищевик». Некоторые источники, правда, утверждают, что после февральской революции он, выдавая себя за известного бандита Пимку Зарайского, бежал в Одессу, где был сразу же признан одним из главарей воровского мира, и открыл свой подпольный игорный дом на Хаджибеевой дороге[56].