Архив барона Унгерна

Р. Ф. Унгерн с 1906 г. не получал никаких известий касательно похищенного текста, в связи с чем совершенно о нем забыл. Барон не имел привычки следить за судьбой своих произведений, ибо знал: habent sua fata libelli[4]. К тому же, тихим августовским вечером 1917 г. свой жизненный путь завершила Магдалена Рошенбак, а после разразилась революция, и о публикации архива уже не могло идти речи. Несостоявшаяся книга стихов, таким образом, канула в бы Лету, если бы не судорожная активность председателя Воронежского губкома РКП(б) и губсовнархоза товарища Кардашова, который во время одного из субботников на личном примере демонстрируя, как надо работать, ковырнул лопатой клумбу и обнаружил эсеровский тайник. Кардашов немедленно отдал распоряжение о фотокопировании рукописи; впрочем, дело не удалось довести до конца, так как осенью 1919 г. он был направлен на партийно-хозяйственную работу в Сибирь. Захватив оригинал текста, он отбыл из Воронежа, но по пути заболел тифом и умер в Омске в начале 1920 года. Заметенные снегом, труды барона Унгерна затерялись на бескрайних просторах Сибири.

Нескольким фотокопиям, оставшимся в Воронеже, повезло больше: они попали в руки предгубревкома А. Моисеева. Внимательно изучив их, он уже собирался телеграфировать в Смольный В. И. Ленину, но передумал и отправил часть материалов в секретном пакете с надежным человеком – председателем исполкома Петром Смирновым. Тот покинул Воронеж 29 сентября 1919 г., а на следующий день Моисеев, предчувствуя опасность, сжег оставшиеся экземпляры и развеял пепел над Доном. В начале октября после серии затяжных психических атак белые вступили в город. Моисеев был схвачен, подвергнут изощренным пыткам и расстрелян. К середине декабря Смирнов, шедший с попутными обозами, достиг Петрограда и предстал перед Лениным. Осмотрев фотокопии с фрагментами сочинений Р. Ф. Унгерна, тот пробормотал что-то невнятное (Смирнову почудилось, будто бы по-немецки)[5], нервно поблагодарил и спрятал документы в стол. Больше их никто никогда не видел.

АЛОИЗИЙ МОРГЕНШТЕРН

Популяризация эстетики барона Унгерна не ограничивалась сотрудничеством с издательством А. Ф. Маркса. Огромную роль в этом деле сыграло так называемое художественное товарищество «Табльдот». В сущности, его члены ничего особенного не делали: литературным творчеством не занимались, в теоретических диспутах не участвовали, они всего лишь взяли себе за правило несколько вечеров в неделю посещать модные салоны, где собиралась петербургская богема, и куда изредка заглядывал барон Унгерн. Участники товарищества, надо отдать им должное, старательно уклонялись от поэтических декламаций, уделяя несравнимо большее внимание винам и закускам, и способствуя чудесному превращению камерных светских раутов в фантасмагорические лукулловы пиры.

Сама идея «пиршества разума» принадлежала князьям Долгоруковым, организовавшим в начале XX века свой Кулинарный комитет, и была довольно бесцеремонно позаимствована у них штабс-ротмистром Ипполитом Волноноговым, скандально изгнанным из вышеозначенного общества за отсутствие идеалов и непристойное поведение. Помимо Волноногова, у истоков товарищества «Табль-дот» стояла еще одна романтическая натура – известный фабрикант и мизантроп, основатель пороховой мануфактуры «Счастливая Аркадия» Домициан Самокатов[6]. Двум этим личностям удалось вовлечь в свои досуги других любителей изящных искусств: неискушенного судьбой литератора Анатолия Кремера (трагически погибшего весной 1906 г.), польского аристократа без особых занятий Людвига Яжборовского, молодого нидерландского дипломата Роя Рудольфуса Антона Ромбоутса и доктора Алоиза, или, как его называли в России, Алоизия Моргенштерна. Из всей пестрой компании личность последнего привлекает особое внимание, так как именно благодаря интеллектуальной мощи Моргенштерна, по утверждению сэра Олджернона Фрэнсиса Лэйна, «одного из наиболее талантливых энциклопедистов своего времени»[7], деятельность товарищества приобрела широчайший размах и, вместе с тем, научную системность.